Тревожные будни
Шрифт:
— Ого! Какая тугая!
Хозяин рогатки смущенно пробормотал:
— Целый месяц подбирал на свалке.
— А стоило ли для того, чтобы окно разбить?
Лицо подростка сделалось пунцовым.
Попрядухин продолжал:
— Лучше бы из этой резины эспандер себе смастерил. Мышцы бы накачивал. Небось сильными хотите быть?
— Кто не хочет... — ответили хором. — Только вот беда, что у нас физкультура лишь час в неделю.
— А кружки?
— Какие еще кружки? Так, банку иногда во дворе гоняем заместо футбольного мяча. Из-за банки все и вышло.
— Из-за
— А то из-за чего... Кислова нас гоняла, управдому жаловалась, директору нашему, ну и...
— И вы решили ей отомстить?..
Ребята потупили взор.
— Ну ладно, будем считать, что вы пришли с повинной, и для первого раза попросим поступок «стрелка» обсудить на комсомольском собрании. Так сказать, обойдемся мерами общественного воздействия. Но не забывайте, ребята, что на сей счет существует и статья уголовного кодекса... Не будем с ним конфликтовать... Даете мне слово?
— Какой разговор! Даем! — прокричали подростки. Оборот дела, видимо, их вполне устроил.
После ухода ребят участковый записал в своем блокноте:
«Провести в ближайшее время беседу в ПТУ. Не забыть поговорить с директором о создании спортивных секций. Самбо взять на себя».
И собрался идти на участок. Но снова раздался голос дежурного:
— Попрядухин, к телефону! Нарасхват он сегодня.
Звонили с завода «Красный пролетарий». Из отдела кадров. Нашли место для Грохотовых. Пойдут в бригады к хорошим мастерам.
На редкость удачливый выдался день!
Александр Васильевич задержался у Доски приказов. Ознакомившись с последними новостями, улыбнулся: опять Сашку поощрили, хорошо идет служба у племянника.
Действительно, обстановка на участке Попрядухина улучшалась. Вот хотя бы такой пример. До прихода Александра в микрорайоне пять человек слонялись без работы. Теперь все по будильничку встают и спешат к заводским проходным. Пьяницы притихли, дебоширы квартирные знают: участковый спуску не даст. Попрядухин понимал, что это лишь первые шаги... Успехи должны множиться. Однако говорят, у человека лишь две руки, со всем не управишься... «И то верно, — думал младший лейтенант. — Нужно искать помощников». Добился того, что в каждом квартале у него появился внештатный инспектор. Активизировали действия дружинники. Часто Александр встречался со своими активистами. И передавал им то, что получил когда-то от Равчеева и Шурыгина. «Приходите ко мне не тогда, когда человек споткнулся, а когда заметите, что стал тот на скользкую дорожку. Нелады в семье, пристрастие к бутылке, связь с сомнительной компанией — вот повод для того, чтобы обратить внимание» — так учил инспектор людей.
Но и сам не забывал о главном резерве успехов — о знаниях. С тех пор как пришел в милицию, он, по сути, не прекращал учебы. Закончил курсы первоначальной подготовки, поступил в восьмой класс вечерней школы. Получил аттестат зрелости, подал заявление в институт. Настойчиво, целеустремленно познавал премудрости теории и практики. Бывало, придет в отделение с покрасневшими от бессонницы глазами, кто-нибудь скептически произнесет: «Стоит ли себя мучить? Или «поплавок» покоя не дает?» «При чем здесь «поплавок»? — ответит Александр. — Просто нельзя сегодня без знаний, будешь мыкаться, как слепой котенок, шарахаться из стороны в сторону. Знания, что компас, по прямой к цели ведут».
Пробудившееся стремление к новому, ставшее потребностью, регулярное знакомство с юридической и специальной литературой — периодическими изданиями пополняли «копилку» опыта. А значит, росла квалификация, оттачивалось мастерство. Уже через год работы инспектором докладывал Александр Иванович на партийном собрании, что число правонарушений на участке идет на убыль, что раскрываются все преступления. Конечно, в последнем больше «повинны» сотрудники уголовного розыска. Но без помощи участкового и его актива Шерлокам Холмсам было бы трудновато. А бывали случаи, когда Попрядухину удавалось изобличить преступника и до приезда оперативной группы. Ну хотя бы как в тот морозный декабрьский вечер.
Они тогда сидели вдвоем в красном уголке: Попрядухин и неутомимый редактор стенгазеты. Сергея Никоновича Полосихина Александр успел узнать довольно хорошо и даже подружился с ним. Беспокойный старик. Но до работы охоч. Вот так, «до последних известий», как любил выражаться редактор, засиживался он частенько над листом ватмана. Что-то клеил, рисовал, надписывал. Как говорится, сам себе художник, репортер и машинистка.
Уткнется носом в стол и, кажется, ничего вокруг не замечает. Так ведь нет, то и дело вопросы задает:
— Как думаешь, любезный Александр Иванович, если мы известную тебе Ангелину Петровну из второго подъезда изобразим, польза будет?
— Обязательно. Скандалистка. Разговоры на нее, разные там увещевания мало действуют. Попробуйте ударить по самолюбию. Должна же в ней совесть пробудиться?
— Так... А вот о братьях Грохотовых заметочку принесли: уборку в квартире плохо делают. Как с ней быть?
— Пожалуй, повременить можно. Люди только в себя приходить стали...
— Так... — Сергей Никонович неожиданно оторвал взгляд от ватмана, посмотрел, чуть прищурившись, на инспектора: — Сдается мне, любезный, мягковат ты для милиции.
— Почему же? — удивился Попрядухин.
— До тебя участковые все больше на штрафы, на аресты напирали, а ты разговорами занимаешься там, где нужно власть употреблять.
— Разве власть только на штрафах и арестах держится? По-моему, власть авторитетом сильна. А авторитет на уважении строится. Верно?
— Вроде верно...
— Я беседами своими, или, по-вашему, разговорами, стараюсь уважение к милиции привить. Не хочу сплеча рубить. Разобраться в причинах человеческих слабостей стремлюсь, в конфликтах гражданина с законом. Когда пожар разгорается, тушить его трудно. Не лучше ли предупредить огонь?
— Так... — Редактор снова склонился над столом, и не понял участковый, убедил ли он собеседника. Скорее всего да. Ибо вскоре Сергей Никонович бросил довольно приятную для лейтенанта фразу: — Однако намного спокойнее у нас стало. Год кончается, а серьезных преступлений не было...