Тревожные будни
Шрифт:
И хотя в ту стопку добавлялись текущие дела и материалы, все-таки постепенно она начала таять. Разумеется, происходило это благодаря усилиям не одного следователя. Что и говорить, не любил он перекладывать работу на чужие плечи, но и от помощи не отказывался. Заботы и хлопоты расследования неизменно делили с ним ставшие его добрыми товарищами старший госавтоинспектор Владимир Купчинский, участковый Анатолий Панасенко, инспектор ОБХСС Станислав Мотов и другие сотрудники милиции.
Старший лейтенант милиции С. Мотов:
— Мне нравится почерк Игнатьева как следователя, его стиль работы. Есть у него хватка, цепкость. Он не довольствуется тем, что само идет в руки, лежит на поверхности, а стремится вникнуть
Ариан хорошо помнит, как было расследовано одно из дел — о злоупотреблениях школьного завхоза Луценко из поселка Золотинка. Этот скромный с виду человек втихомолку скупал у местных эвенков оленей и втридорога продавал на мясо в райпо, то есть занимался спекуляцией. С самого начала удалось установить несколько подобных фактов, которых, в общем-то, вполне хватило бы, чтобы привлечь спекулянта к ответственности. Но следователь этим не удовлетворился.
Вместе с Мотовым они подняли за несколько лет кипы документов в потребкооперации. И хотя пришлось изрядно покопаться, но, как оказалось, не зря: удалось точно очертить круг преступных махинаций не в меру предприимчивого завхоза. Теперь нужно было собрать доказательства скупок — свидетельские показания самих оленеводов. Но большинство из них находилось в тайге, на дальних пастбищах. «Что ж, — сказал Игнатьев, — придется просить вертолет...»
Целую неделю мотался он по тайге от одной стоянки к другой. Сидел у жарких костров, пил наваристый, припахивавший дымом чай и вел неторопливые разговоры с эвенками. Сначала — как требовал негласный этикет — о том о сем и лишь постепенно приближался к деловой части. Обычно эти разговоры заканчивались тем, что его собеседник, невозмутимо попыхивая трубкой, качал головой:
— Однако плохой человек Луценко...
И начинал рассказывать о продаже оленей. Тогда Игнатьев садился за столик, вбитый ножками в землю, и своим быстрым почерком писал протоколы допроса. А потом, когда дело было сделано, отправлялся, проваливаясь по колено в пушистом мху, бродить по тайге и не мог ею налюбоваться. Спускался в распадки к бурным холодным ручьям и пил удивительную, настоянную на лесных запахах воду, пока не начинало ломить зубы. Ночью на небе расцветали звезды, словно вобрав в себя прозрачную голубизну отгоревшего дня. Он забирался в спальный мешок и засыпал, слушая, как вздыхают, трутся рогами об изгородь олени и тонко свистит запутавшийся в кронах ветер. А утром его будило деловитое стрекотание спускавшегося вертолета...
Из тайги Игнатьев вернулся с пухлой пачкой протоколов и полным представлением о той кругленькой сумме в несколько тысяч рублей, которую нажил завхоз. Вот теперь уже можно было со спокойной совестью ставить последнюю точку в уголовном деле.
Разумеется, случались у него вначале и огрехи — не без этого. Получил даже из суда дело на доследование — правда, лишь однажды. Подвела поспешность: поджимали сроки. Уголовное дело об ограблении, в котором участвовали двое, досталось «в наследство» от прежнего следователя. А Игнатьев, посчитав, что вроде бы все там в порядке, провел кое-какую дополнительную работу и засел за обвинительное заключение.
Уже потом, изучая с пристрастием возвращенные материалы, понял, какую злую шутку сыграла с ним торопливость. Суд был прав — виновность арестованных доказана не полностью, и в этом его, следователя, вина. Искупал ее истово, расследовал фактически все сначала. Камнем преткновения оказались деньги, изъятые у одного из грабителей во время задержания: последний утверждал, что купюры принадлежат ему, а потерпевший показал, что они отобраны у него.
Ариан не успокоился до тех пор, пока не доказал, что обвиняемые попросту лгут. Для этого
Но самое главное — чисто следственным путем установил, что тем же вечером обвиняемые совершили еще два преступления, и затем тонко сыграл на противоречиях в их показаниях во время очной ставки. В суде дело прошло без сучка без задоринки. А он сделал для себя зарубку на память: поспешать-то надо медленно.
Майор милиции Ф. Зацепа:
— Производя расследование, Игнатьев все делает обстоятельно — таков его принцип. Но, пожалуй, особенно внимательно, я бы сказал, скрупулезно относится он к осмотру мест происшествий. Производит их сам по большинству своих дел. Для этого зачастую ночью, прихватив следственный портфель, садится за руль милицейской машины и отправляется за десятки километров. И уж не успокоится до тех пор, пока все детально не высмотрит, не найдет следов, не изымет вещественных доказательств. Сколько раз это помогало быстро раскрывать преступления.
А однажды ему пришлось искать... само место происшествия. Позвонила в отделение женщина и говорит: «У меня сидит моя подруга. Ее ограбили двое пьяных парней». Зацепа и Игнатьев кинулись туда. Выслушали взволнованный, сбивчивый рассказ потерпевшей: оглушили, потеряла сознание... Когда следователь осматривал шубу Н., то, обнаружив шесть крохотных опилок, аккуратно собрал их и спрятал в пакетик. И что вы думаете — пригодились! Они в конце концов привели к «большому сараю», оказавшемуся столяркой одного из предприятий, а затем и к работавшему там некому Пялову. Преступники получили по заслугам.
И в то же время его неизменное кредо, святая святых — объективность. Предельная объективность. Вопрос — привлекать к ответственности или нет? — не решает с кондачка, впопыхах. Не единожды взвесит, прежде чем отмерит. Произошло как-то ЧП: владелец «Запорожца» сбил девятилетнего мальчишку, нанес ему серьезные повреждения. Имелись обстоятельства, которые свидетельствовали отнюдь не в пользу водителя. Да и общественное мнение поселка было против него. В отделение звонили возмущенные жители: «Частники детей наших давят, а вы церемонитесь! Под суд его!»
Но Игнатьев с окончательными выводами не спешил, собирал и детальнейшим образом исследовал доказательства — и те, что «за», и те, что «против». Только изучив по этому делу все, что можно было изучить, сделал окончательное резюме: нет, водитель не виновен, не мог он в той обстановке предотвратить наезд. Так восторжествовала справедливость...
Лейтенант милиции В. Жуков — начальник отделения вневедомственной охраны:
— В том, что нашему Ариану мужества не занимать, мы имели возможность убедиться и до того случая. Как-то под вечер, когда я был ответственным дежурным по отделению, раздался телефонный звонок: «Приезжайте скорее, здесь пьяный стрельбу открыл из ружья!» Мешкать было нельзя. В дежурной находился один Игнатьев. Он понял меня с полуслова. Мы с ним взяли пистолеты и — бегом в машину. Подъезжаем к дому, а нам говорят: «Вот в той квартире он заперся». Держа оружие наготове, осторожно подошли к двери, постучали, а сами отошли за угол. Никакого ответа. Тогда Ариан мне шепчет: «Давай я рискну — у тебя все-таки двое детей!» Не успел я возразить, как он подскочил к двери и, обрушив на нее сильнейший удар ноги, отпрянул в сторону. Щеколда хрястнула — дверь распахнулась. В комнате было тихо. Войдя туда, мы застали такую картину: пьяный спит на полу, а рядом валяется ружье. В обоих стволах по патрону, курки взведены — только нажать. В общем, можно считать, что нам здорово повезло...