Тревожные будни
Шрифт:
— Я все-таки больше надеялся на вашу сообразительность, — говорит Тихонов. — Если вы упустите время и произойдет то, о чем я говорю, нам уже не надо будет спорить...
Чебаков закуривает сигарету — руки его трясутся. Сделав несколько лихорадочных затяжек, он говорит, морщась от дыма:
— Глупо все получилось... Не думал я, что вы такой въедливый. Вам-то что? Я ведь у жуликов отнимал...
— Ну ладно! — прикрикнул Тихонов. — Тоже мне Робин Гуд нашелся. Я вас спрашиваю: когда банда пойдет к Диденко? Завтра? Послезавтра?
Чебаков швыряет
— За-а-автра! Они уже с е й ч а с там... Полчаса назад туда поехали!..
Машина мчится по вечернему городу. Тихонов — на заднем сиденье, впереди — Чигаренков, он разговаривает по радио:
— Да-да! Новая, дом пять... Квартира двадцать три... Хорошо... Есть!.. — и поворачивается к Тихонову: — Они уже выслали машину, и из восемнадцатого отделения тоже. Но мы все равно раньше будем...
В ушах у Тихонова все еще звучит хрипловатый голос Челлентано... И вдруг ему ясно представился Поздняков таким, как он лежал под кустом у стадиона — беспомощный, руки раскинуты по сторонам.
— Ах, Андрей Филиппович, Андрей Филиппович!.. — негромко произносит Тихонов.
— Ты чего? — опять оборачивается Чигаренков.
— Неужели суждено ему погибнуть от пули из собственного пистолета?
— Успеем! — уверенно говорит Чигаренков и поворачивается к шоферу: — Нажми, нажми, он там один!..
Машина влетает в неширокую улицу, промчавшись метров сто, резко тормозит — дорога перекопана газовой траншеей. За канавой виднеется пустырь, а за ним высится дом, где живет Диденко.
— Посветите мне, — командует Тихонов Чигаренкову. — Я перепрыгну, а вы в объезд давайте...
Водитель включил дальний свет. Тихонов разбегается и перепрыгивает через черноту канавы...
В свете автомобильных фар видно, как из подъезда появляются двое — они несут чемодан, портфель и два узла.
— Стой! — раздается громкий голос Позднякова, он как будто из-под земли появился.
Один из бандитов бросил портфель и сунул руку за пазуху... Но участковый резко бьет его по руке.
Второй бандит побежал со своей ношей, но Поздняков догнал его, сбил с ног и тут же повернулся ко второму...
— Держись, Андрей Филиппович, держись! — кричит Тихонов на бегу.
Бандит сделал обманное движение и ударил участкового по голове... Поздняков удержался, не упал, широким замахом отшвырнул противника...
— Пистолет! Пистолет у них! — кричит Тихонов, подбегая.
— Побаловались и хватит! — отзывается Поздняков. — Вон он! — И он указывает на своего «Макарова», который отлетел под фонарный столб.
Тихонов скручивает одному из бандитов руки...
Подлетела «Волга», из нее выскочили Чигаренков с шофером.
Поздняков за шиворот поднимает с земли другого «разгонщика» и говорит:
— Кваску хочешь? А то поднесу!..
Подъехал милицейский автобус, оперативка из 18 отделения. На пустыре стало светло и шумно, из окон высовываются жильцы, милиционеры рассаживают задержанных по машинам, эксперт
Арестованных допрашивают одновременно в трех кабинетах, и между ними носится Поздняков — возбужденный, радостный, в белой, из бинтов, чалме, поминутно теребя кобуру со своим вновь обретенным «Макаровым»...
— Мой брат Степан Танцюра работал экспедитором в артели «Рыболов-спортсмен», — говорит высокий черный «разгонщик». — Он знал все их махинации и рассказал о них Чебакову. Вот Вяч и придумал шарашить семьи осужденных...
— Вяч мне издали показал участкового, и я предложил ему лишний билет, — рассказывает другой жулик — коренастый блондин. — Когда я вышел в перерыве, меня под трибуной уже ждал Вяч. Он и дал мне бутылку с отравой... Еще предупредил: «Смотри не перепутай». Ну, потом мы с Колькой Танцюрой дотащили его под руки до газона и бросили под кустами. Мне показалось, что он уже умер...
— За Поздняковой я начал охотиться, как только узнал, что они работают над этой штукой. Уж очень хотелось что-нибудь такое заполучить, чтобы наверняка с ног сшибало, — дает показания Шарапову Чебаков. — Ухаживал я за ней, естественно, красиво: цветы, приглашения в театры, в картинные галереи. Чего еще надо? Вот и клюнула. А о делах наших она понятия не имела. Да и мы не дураки, чтобы все наши махинации ей выкладывать...
— Пожалуй, все, — вставая из-за стола, говорит Шарапов. — Уведите арестованного.
ВАСИЛИЙ ПОПОВ
ТРЕТИЙ СЛЕД
Солнце медленно тонуло в изумрудных застывших волнах горных хребтов. И леса, покрывающие горы, сразу теряли свой живой, зеленый цвет, становились сначала синеватыми, затем черными. Чем ниже сбегал газик в долину, тем больше сгущались сумерки.
За мостом, переброшенным через шуструю горную речку Псе, шофер обернулся и спросил:
— Куда, товарищ майор? Домой или в отдел?
Майор Головко любовался родной станицей Подгорной. По обочинам прямой асфальтированной улицы прятались в садочках кирпичные и турлучные домики. Перед ними в палисадниках кивали головами разноцветные «панычи». Откуда-то уже тянуло сладким запахом ночной фиалки.
Здесь все было родным и знакомым. Когда-то еще мальчишкой Головко работал на бурной Псе и бегал в станичную школу. Правда, тогда еще школа размещалась не в новом трехэтажном здании, а в приземистом, толстостенном старом доме. Отсюда на третий день войны милиционер комсомолец Головко добровольцем ушел на фронт. Сюда, в родную тихую станицу, он вернулся воином-победителем, офицером, награжденным двумя боевыми орденами. Потом после учебы на специальных курсах старший лейтенант милиции Головко попросился опять в родную станицу. И вот уже два десятка лет трудится он здесь, в райотделе милиции.