Тревожные дни Конго
Шрифт:
– Всем лечь. Вцепитесь во что-нибудь. Держитесь как можно крепче. Иначе...
Нажимаю на курок. Ахнуло так, что я потерял слух. По железу катера загрохотали осколки бревна и цепи. Корму посудины, освободившуюся от цепи, крутануло и бросило к центру реки. Я все же клюнул лбом о переборку и чуть не взвыл от боли. От рывка лопнула носовая цепь и нас понесло по течению. Я высовываюсь из двери. Мы, боком, медленно проплываем мимо поселка. Заряжаю страшное ружье и стреляю по дому главы миссии, потом по соседнему и еще одному. В грохоте взрывов мечутся монахи и туземцы. Муни перебирается под козырек управления
– Автомат, дайте автомат.
В дверь просовывается сестра Берта с автоматом в руках. Я бросаю ружье, хватаю его, передергиваю затвором и тут пролетевшая мимо моего плеча стрела попадает сестре в грудь, она падает на ступеньки в каюту. Мне не до нее. Первая очередь прошила ближнюю пирогу, она опрокинулась и головы туземцев понеслись по течению. Вторая лодка спешно удирает к берегу. Я стреляю по кустам, деревьям до тех пор пока не кончился рожок с патронами. Оглядываюсь, сестры Берты на ступеньках нет. Тогда заглядываю внутрь катера. Тускло светит лампочки. Сестра Берта лежит на куче оружия, рядом сидит Клер. Она плачет. Вырываю первый попавшийся автомат и опять выскакиваю наружу. На воде никого. Берег гремит барабанами и воплем воинов. Мы проносимся мимо поселка и густые деревья закрывают берега. Равномерно стучит двигатель, сзади никого нет.
– Муни, возьми автомат. Если что, позови меня. Сестра Берта ранена.
– Понял, господин.
Я срываю с Берты ее передник и распахиваю ворот. Женщина приходит в себя.
– Док...
– Не говори. Я чего-нибудь сделаю.
– Не надо... Я все равно умру...
Стрела засела под грудью, рядом с сердцем. Ее надо либо вырезать, либо проталкивать.
– Хоть бы какой-нибудь нож...
– Вот штык, - мне протягивает ножны Клер.
Нет ни спирта, ни огня, ни йода, ни ткани. Опять примитивная операция. Я достаю штык и пытаюсь его протереть от масла.
– Клер, посмотри, нет здесь нигде аптечки, чистых тряпок, бинтов.
Девушка цепляясь за неровности каюты, ползает по полу и заглядывает во все ящики. Сверху застучал автомат. Я бросаю штык и схватив первое попавшееся оружие, выскакиваю на верх. Муни из под козырька стреляет вперед.
– Что там?
– Они перекрыли реку.
Теперь и мне видно, как большие деревья с двух сторон берега повалены в воду. Чтобы не унесло их течением, крепкие тросы прикреплены к вершинам, а другие концы прихвачены к мощным стволам, растущим на берегу. С того и другого берега видны головы торжествующих туземцев. Я откидываю ненужный автомат и ищу у входа в каюту брошенное ружье М-79 с большими пулями. Слава богу, оно здесь. Перезаряжаю и делаю первый выстрел. Видно как граната щелкнула по воде и срикошетив, перескакивает деревья и уноситься дальше...
– Быстрей, - орет Муни.
– Иначе мы врежемся...
Опять целюсь. Выстрел. Рвануло древесину, во все сторону полетела щепа, дерево хрустнуло и обломок отошел в сторону, придерживаемый на тросе. Образовался узкий проход. Муни ведет катер к нему. По деревьям с двух сторон прыгают туземцы. Теперь я хватаю автомат и поливаю стволы перегороженных деревьев. Черные фигуры валятся в воду. Глухой удар днища о ветки, катер замедлился и рванувшись, выскочил за ограждение. Я оглянулся. Две черные руки вцепились в борт и показалась голова негра. Стреляю в нее и тут же кто то мокрый падает мне на спину. Пытаюсь вырваться из цепких рук, и вдруг неожиданно хватка ослабла. Я поднимаюсь, негр лежит на палубе с разбитой головой, а рядом с автоматом стоит Муни.
– Мы прорвались, господин.
– Сейчас они нас догонят.
– Нет. Барабаны затихли. Духи черных выпустили нас из мышеловки.
Действительно не слышно боя барабанов. Я с трудом дотащил негра до борта и выбросил в воду.
Клер с кучей тряпок по прежнему сидит перед Бертой. По ее лицу вижу, что дело плохо.
– Будем резать?
– Нет, - это шепнули воспаленные губы кармелитки.
– Я умираю... Вы..., вы... прорвались?
– Мы ушли от них.
– Значит будете жить... Док..., хочу тебе сказать... Клер, я приказала подбросить змею...
Клер вскрикнула и судорожно сжала руку.
– Ты наговариваешь на себя.
– Нет. Это я Саймона посылала с наркотиками в город и на него нарвалась... Клер.
– Но зачем, зачем тебе нужно было заниматься этим?
– Не для себя, для ордена старалась... Деньги пересылала во Францию... Совсем плохи дела у кармелиток... Узнала, что Клер, в курсе дела и дьявол вошел в душу..., подговорила дикаря..., чтобы достал змею... Попугать думала..., а она укусила... Грех на моей душе, ради людей старалась и чуть живую жизнь не загубила... Прости меня..., Клер...
– Сестра, только живите, сестра.
– Нет. Док..., ты помнишь, обещал мне быть в Париже и поставить свечу за всех погибших здесь кармелиток?
– Помню.
– Не ставь только за меня свечу. Я грешна. Наркотики, Клер - это венец моей подлости. Помяни лучше Елену и других моих подруг... А сейчас оставьте меня. Дайте спокойно отдать богу мою душу.
Я вышел на палубу. Катер уверенно идет по воде.
– Господин, нам до Киншасы не добраться. Горючего все равно не хватит.
– По течению как-нибудь доберемся.
– Конго река дурная, нужно и управлять катером.
– Ты как всегда прав, доберемся до первого города, попросим бензина.
Первый город оказался занятым повстанцами. В нем никому до нас не было дела. По причалу шлялись дети и женщины, они равнодушным взглядом окидывали нашу посудину и шли по своим делам. Мы причалили к свободным мосткам и Муни вышел на разведку. Через пол часа он вернулся.
– Господин, в городе горючего нет. Нет машин, все уехали захватывать столицу, здесь даже мало вооруженных племен.
– Что же делать?
– Муни предлагает распотрошить вон тот катер. Если там есть бензин, взять его.
Я оглянулся, недалеко стоял совершенно новенький катер, напротив его на мостках сидели два негра и курили сигары.
– Это уже похоже на бандитизм. Ты лучше сходи к ним, поговори, может они канистру дадут, ну хотя бы... за пару стволов автоматов.
– Хорошо, господин.
Муни идет к ним. Я вижу как они ожесточенно спорят, потом негры спрыгивают на катер и возвращаются на мостки с двумя канистрами. Эта группа подходит к нам.