Шрифт:
Евгений Кукаркин
Тревожные дни Конго
Написано в 1998 г Приключения.
Сегодня была тревожная ночь. Джунгли гудели не только от ночной жизни зверья и птиц, но и от грохотов барабанов, то ли диких племен, то ли повстанцев, неудержимо приближающихся к нашему поселению.
Я вышел из домика, еще не придя в себя ото сна и сразу полез под бочку - душ, которую мне только что залил Муни, худой, жилистый негроид, прислуживающий в нашем госпитале.
– Доброе
Муни почтительно склонил голову. Три года тому назад, этого дикаря привезли мне из джунглей, всего разодранного и искалеченного от встречи с тигром. Я его сшивал по кусочкам и теперь могу любоваться на многочисленные шрамы на голом теле, следами моей работы.
– Доброе утро, Муни. Какие новости?
– Повстанцы подходят к реке, господин. Сегодня в наше поселение прибывает со своими солдатами полковник Каринги...
– От куда ты все знаешь, Муни?
– Всю ночь гудели барабаны...
– Доброе утро, док.
Мимо меня проходит старшая сестра Берта, в своем традиционном наряде монашек Кармелиток, обслуживающих госпиталь. Их всего восемь, восемь белых женщин, в своих идиотских нарядах, заброшенных из Европы в эти джунгли, фанатичной верой помощи к несчастным и больным.
– Доброе утро, сестра Берта.
Ей примерно сорок лет, но энергии и подвижничества у нее на все двадцать. Худощавое лицо с огромными умными глазами, накрывает тень от остроносой шляпы. Сестра останавливается и старается не смотреть на мое полуголое тело, заливаемого струями воды.
– Мы сегодня сворачиваемся, док?
– Нет, сегодня сюда прибывают правительственные части. Пока мы под их охраной, никуда не тронемся...
Она кивает головой.
– Я тогда припрячу часть наших запасов...
– Хорошо, сестра, только прежде всего спрячьте бензин. Его могут реквизировать в свою пользу и повстанцы, и правительственные войска.
– Хорошо, док.
Берта кивает головой и, распрямив голову, идет в направлении палаток госпиталя.
– Что еще слышно, Муни?
Муни очень боится сестру Берту, главную хозяйку госпиталя, боится быть выгнанным, как это она делала с нерадивыми и нерасторопными служащими. После ее ухода, он оживает.
– Госпожу Клер, укусила змея.
Я подпрыгиваю.
– Как это произошло? Что с ней?
Доктор Клер, молодая австралийка, так же как и я, прислана всемирным советом помощи малоразвитым странам.
– Поздно вечером, когда она ложилась спать, кто то подбросил ей в кровать гадюку. Я ей ранку отсосал и прижег раскаленным ножом...
Я выскакиваю из под бочки и бегу в свой домик, Муни идет за мной следом. Надеваю брюки,
– Почему меня не позвали?
– Госпожа не велела.
Клер, мокрая от пота, лежит в своей кровати. Я профессионально, проверяю лоб и зрачки глаз. Девушка без памяти. У нас давно нет противозмеиной сыворотки, столица далеко и периферия ее совсем не интересует, в этой стране свои внутренние противоречия заглушаю все, даже здравый смысл.
– Клер, - трясу ее, - ты меня слышишь?
Тишина. Руки от прикосновения к ней стали сразу мокрыми.
– Муни, возьми Джека и поезжайте с ним в соседнюю деревню, доставь сюда шамана племени Бангу, он должен быть здесь как можно быстрей. Скажи, что просил я и еще скажи ему, что нужно вылечить белую женщину, ее укусила змея.
Муни пятится назад и исчезает. Я сдергиваю одеяло и вижу голое молодое тело, распухшая, синяя нога неестественно откинута в сторону. Черт, ну почему они раньше не сказали. Кто то поспешно влетает в комнату.
– Док, это правда? Мне только что Муни сказал...
Сестра Берта уставилась на вытянутую фигуру.
– Господи, сохрани ее душу, не дай ей погибнуть.
– Нужен лед, холод...
Кармелитка разводит руками.
– Этого нет, док.
– Пришлите сестру Елену, пусть делает все время холодные водяные компрессы.
Берта выметается из дома и тут я замечаю в углу комнаты темный кусок веревки, Подхожу поближе и вижу раздавленную змею. Это не гадюка, это черная африканская змея мамбо, еще более опасная бестия. Почему Муни сказал неправду?
Через час в поселение влетает газик. За рулем черная рожа Джека улыбается мне глупой улыбкой.
– Привез, док.
Шаман очень вонюч, это смесь пота, испражнений и еще массы неприятных запахов. Его темная кожа, покрыта нарывами, язвами и еще черт знает чем. Лицо с нестертым гримом, при виде меня растягивается до ушей на подобии улыбки. Он не знает английского и пользуется переводом Муни.
– Я рад приветствовать моего белого брата..., - начинает традиционное приветствие шаман.
– Передай ему, - прошу Муни, - что нет времени на вступительные речи, молодая женщина умирает, ей нужна помощь.
Шаман кивает головой и разводит руками.
– Где она?
Клер, обложена компрессами. Елена выжимает тряпки в окно и при появлении шамана, зажимает свой миниатюрный носик рукой. Грязный старик подходит к больной и небрежно смахивает тряпки с тела, потом цокает языком.
– Он говорит, - переводит Муни, - что поздно, что это укус не гадюки, а другой змеи и он навряд ли поможет.