Тревожные годы Приморья (1917-1922 гг.). Свидетельства эпохи
Шрифт:
Нет сомнения, что многие из этих господ действовали по незнанию и полному непониманию того, что происходит в России, ни наших настроений, ни верований и надежд, но был и несомненно умышленный, организованный вред.
В декабре [1918 года], будучи по делам во Владивостоке, я заехал отдать визит полк. Робинсону, посетившему на Русском острове мою военную инструкторскую школу. Робинсон вышел, радостно улыбаясь во всю ширину лица, и начал меня поздравлять, когда, видимо, на моем лице отразилось недоумение, он быстро скрылся и вернулся с переводчиком. Начался разговор.
– Поздравляю вас, генерал, скоро будет конец вашей гражданской войне. Мы получили известия из Версаля.
– ?!
– Союзники решили пригласить на Принцевы острова все русские партии: от большевиков,
– С какой целью?
– Чтобы вы могли сговориться и кончить войну.
Долго мне пришлось доказывать полк. Робинсону всю нелепость этого плана и неосуществимость, почти 1,5 часа затянулся визит, а в конце его почтенный полк. Робинсон с ясной улыбкой заявил мне:
– Нет, все это не так. Вот послушайте, что мне пишет миссис Робинсон из дому о том, как там у нас говорят ваши русские. – И он вытащил из письменного стола пачку писем своей жены. – А миссис Робинсон пишет даже в газетах!
Аргумент такой веский, что отбил у меня охоту говорить с ним когда-нибудь впредь.
Весьма характерный случай из этого разговора… В одном месте, почти в начале разговора, когда я разъяснил Робинсону задачи нашей армии и всего дела борьбы, я обнаружил, что переводчик отклонялся в сторону и плел уже от себя. Я остановил его и по-английски сказал, что моя мысль была совсем не та. Переводчик смутился… Он тоже был русский, но Моисеева закона… И большинство переводчиков было из того же изгнанного народа…
Во Владивостоке образовалась штаб-квартира эсеров, оставшихся в Сибири, другая часть их перекочевала в Москву и там открыла другой свой центр. Связь шла через Европу, – с одной стороньц а с другой, – при помощи большевицких агентов через фронт. Во Владивостоке же они работали почти в открытую, подготовляли и проводили тот плащ который погубил дело русских людей, направленное на возрождение Родины. Отсюда они раскинули по всей Сибири свою сеть. Прежде всего были устроены опорные пункты, которые образовались в самой администрации. Верховный Правитель получил от директории в наследство аппарат, далеко не готовый и несовершенный, но со значительной дозой введенных в него партийных социалистических деятелей. Как уже сказано раньше, губернатором Иркутска был эсер Яковлев, и он оставался незамененным до последних дней. Он умел, когда нужно, явиться в золотых губернаторских погонах, в черном пальто с красной подкладкой, по-военному тянулся и часто прибавлял титул, а вечером того же дня он шел к своим «товарищам» в синей блузе, и они при его участии делали в его губернии свое дело. И сделали его.
В другом важном центре и университетском городе Томске губернатором был тоже партийный соц. – революционер Михайловский, который именовал себя поручиком и даже носил военную форму, надев вместе с нею и личину самого искреннего благожелательства к армии и лояльности. У Михайловского начальником контрразведки, т. е. тайной полиции, был еврей Д., бывший коммунистический деятель. В Томске была и другая контрразведка, военная, с талантливым тов. прокурора Смирновым во главе, Смирнов прямо задыхался, с неимоверными трудами раскрывая заговоры, находил склады оружия, посылал обстоятельные и обоснованные доклады, но им ходу не давали. До самой весны 1919 года министром внутренних дел был также социалист Грацианов, приходившийся, вдобавок сродни губернатору Михайловскому. Между прочим, крепко было занято в Томске эсерами почтово-телеграфное ведомство, благодаря этому многие важные телеграммы, особенно шифрованные, возвращались или замедлялись, а также обо всех распоряжениях заблаговременно предупреждались их партийные деятели. В центральной конторе у чиновника Рыбака нашли в стене склад оружия, подготовленный на случай восстания, был произведен арест, начался процесс, который, увы, ни к чему не привел.
Следующей цитаделью их был Красноярск, где имелась эсеровская тайная типография и где работал, скрываясь под чужой фамилией, один из наиболее вредных иудеев Дербер.
Как будет видно дальше, катастрофа, погубившая все дело, и грянула одновременно предательством в тылу армии, в Томске, Красноярске, Иркутске и Владивостоке. И ведь это было все известно раньше, русскими людьми были обнаружены эти гнезда интернационала, но не было силы вырвать их с корнем и обезвредить.
Дальше работа эсеров направлялась в народные массы, для этой цели они избрали такие безобидные и полезные учреждения, как кооперативы. И центральные управления, и местные отделения были наполнены их людьми и ответственными партийными работниками. «Синкредит», «Центросоюз» и «Закупсбыт» – три главных кооператива в Сибири – всецело были в руках эсеров. Этим путем распространялась литература, добывались деньги, велась пропаганда на местах и подготовлялись восстания.
Наконец, направлялись усилия проникнуть в действующую армию. К сожалению, и это удалось им сделать, не всюду, в одну лишь армию вошли они, но и этого было достаточно, чтобы замкнуть круг…
Белая Сибирь. В 6-ти гл. Мюнхен, 1923.
Источник: Дело не получило благословения Бога. 1992.
ДОНЕСЕНИЕ УПРАВЛЯЮЩЕГО НОВОКИЕВСКИМ ТАМОЖЕННЫМ ПОСТОМ С. ДЬЯКОНОВА
владивостокскому таможенному инспектору
24 октября 1918 г.
Имею честь донести, что в понедельник 21 октября с.г. пришли в Новокиевск из Посьета японские войска – пехота и конница и разместились в жилых казармах и в хирургическом павильоне военного лазарета. С японскими войсками прибыл воинский груз, в числе коего много японской водки «саке», папирос, консервов и т. д. На другой день японцы разоружили корейское национальное войско в числе 40–50 чел., собранное ранее поручиком Бонгаем, расставили свои патрули на улицах Новокиевска и не пропускают ни одного корейца, которого бы не обыскали. Также обыскивают и русских жителей, что видел досмотрщик Хотимченко, будучи дежурным на пристани. Вчера же, 23 октября около 7 час. вечера обыскали и досмотрщика поста Хотимченко, который с поста шел к себе на квартиру. В Новокиевской управе отобрали все находящееся там оружие: трехлинейные винтовки, винтовки Бердана и револьверы, ранее отобранные у корейских солдат по приказанию командующего войсками Бутенко.
23-го же октября заняли каменноугольные копи в Посьете, принадлежащие Канивцу, сняли его рабочих-китайцев, запретили продавать уголь, почему жители остались без топлива. Телега, посланная мною за углем, вернулась порожней. Угля не дали. Угрожали Канивцу, что застрелят его. Канивец подал жалобу на японцев в управу, эту жалобу я видел лично. Японцы творят полный произвол как завоеватели.
Всего японского войска в Новокиевске человек 200. Также расставлены войска в Славянске, Барабаше, Посьете и других местах. Сейчас в Посьет пришел транспорт с английскими войсками. Об этом сообщил матрос с катера «Федя».
Управляющий постом С. Дьяконов.
АВПР МИД РФ. Ф. 324. Оп. 894. Д. 12. А. 218.
Источник: Колчак и интервенция на Дальнем Востоке. 1995.
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ СТЕНОГРАММЫ ДОПРОСА А.В. КОЛЧАКА
Иркутской чрезвычайной следственной комиссией 30 января 1920 г.
[О возвращении из Японии во Владивосток осенью 1918 года и последующей поездке в Омск].
… Из Японии я уехал беспрепятственно. Прибывши во Владивосток, я обратился к своим знакомым сослуживцам-морякам. В свою очередь, последние, узнав о моем приезде, обратились ко мне с просьбой, чтобы я им посвятил вечер и высказал свое мнение, что им делать, кому подчиняться и каково должно быть отношение морских офицеров и команды к существующему троевластию. [Имеются в виду Временное Сибирское правительств в Омске, Временное правительство автономной Сибири во Владивостоке и претензии на власть управляющего КВЖД генерала Хорвата]. Я сказал, что я это сделаю, но прежде я прошу дать мне несколько дней, чтобы ознакомиться с тем, что делается во Владивостоке.