Тревожные годы
Шрифт:
– Первое дело, покупателя приведет. Второе дело, и сам для виду подторговывать будет, коли прикажем. Только баловать его не нужно.
– То есть как же не "баловать"?
– Много денег давать не надо. Он тоже ловок на чужие-то деньги чай пить. Вы сами-то не давайте, ко мне посылайте.
Лукьяныч уходит и через минуту является вместе с Зайцем. Это среднего роста человек, жиденький, белокуренький, с подстриженною рыжеватою бородкой, с маленькими бегающими глазками, обрамленными розовыми, как у кролика, веками, с востреньким носом. Вообще фигурой своей он напоминает отчасти лисицу, отчасти зайца. Одет щеголем: в синей тонкого сукна сибирке, подпоясанной алым кушаком, посверх которой
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Наслышаны, что ваша милость вотчину продать желаете?
– Да, желал бы.
– Так-с. А какая, примерно, цена ваша будет?
– Да вы осматривали дачу-то?
– Даже очень довольно смотрели. Мы, ваше благородие, здешние жители. Может, около каждого куста раз десять обошли. Очень довольно знаем. В Филипцеве это точно, что есть лесок, а в прочиих местах лет двадцать настоящего лесу дожидаться надо!
– Мне кажется, однако, что и в некоторых других пустошах порядочный лес есть.
– Помилуйте, ваше благородие! позвольте вам доложить! Лес, одно слово, это такое дело: возьмем теперича одну десятину - ей одна цена; возьмем другую десятину - ей другая цена! Стало быть, коли-ежели я или, к примеру, другой покупщик...
– Постой, Федор Никитич!
– вмешивается Лукьяныч, - ты ведь не для себя торговаться пришел! Зачем же ты наш лес хаишь! А ты похвали! Может, от твоего-то слова, где и нет лесу - он вырастет!
– Это так точно-с. Главная причина, как его показать покупателю. Можно теперича и так показать, что куда он ни взглянул, везде у него лес в глазах будет, и так показать, что он только одну редочь увидит. Проехал я давеча Ковалихой; в бочку-то, направо-то... ах, хорош лесок! Ну, а ежели полевее взять - пильщикам заплатить не из чего!
– А ты бы вот съездил да показал барину-то, как оно по-твоему выходит!
– Чего же лучше-с! Вот не угодно ли на моей лошади хоть в Филипцево съездить. И Степана Лукьяныча с собой захватим.
Поехали. Я с Зайцем сел рядом; Лукьяныч спустился корпусом в тележный рыдван, а ноги взодрал на ободок. Заяц был видимо польщен и весело пошевеливал вожжами; он напоминал собой фокусника, собирающегося показать свои лучшие фокусы и нимало не сомневающегося, что публика останется им довольна. С полчаса мы ехали дорогою, потом свернули в сторону и поехали целиком по луговине, там и сям усеянной небольшими куртинами березника, перемешанного с осиною. Долго мы кружили тут и всё никак не доедем до Филипцева, то есть до "настоящего" леса. Выдастся местами изрядная десятинка, мелькнет - и опять пошла писать редочь.
– Да ты что такое показываешь?
– воззрился наконец Лукьяныч.
– Филипцево показываю! или своего места не узнал! Вон и осина, на которой прошлого осенью Онисим Дылда повесился!
Лукьяныч не выдержал и выругался, чем, впрочем, Заяц нимало не смутился.
– Теперича, как, по-вашему? Много ли, примерно, ваше Филипцево стоит?
– обратился он ко мне.
– Да, но ведь...
– Это так точно-с! Однако, вот хоть бы ваша милость! говорите вы теперича мне: покажи, мол, Федор, Филипцево! Смею ли я, примерно, не показать? Так точно и другой покупщик: покажи, скажет, Федор, Филипцево, - должен ли я, значит, ему удовольствие сделать? Стало быть, я и показываю. А можно, пожалуй, и по-другому показать... но, но! пошевеливай!
– крикнул он на коня, замедлившего ход на дороге, усеянной целым переплетом древесных корней.
Через пять минут мы опять
– Вот и опять то же Филипцево, только в этом самом месте цены ему нет!
– с некоторым торжеством провозгласил Заяц.
– Да вы зачем же показываете либо одно, либо другое! Вы бы, как следует, всё показали!
– Помилуйте! позвольте вам доложить! Неужто я своего дела не знаю! К примеру, возьмем теперича хоть покупателя - могу ли я его принуждать! Привез я его теперича хоть в это самое место, показал ему; он сейчас взглянул: "Ах, хорош лесок, Федор!" Главная причина, значит, облюбовал. Что же я теперича против этого сделать могу? Само собой, чтобы, примерно, в ответе перед ним не остаться, скажешь ему: не весь, мол, такой лес, есть и прогалинки. Однако, как он сразу в своем деле уверился, так тут ему что хочешь говори: он всё мимо ушей пропущает! "Айда домой, Федор!
– говорит, - лес первый сорт! нечего и смотреть больше! теперь только маклери, как бы подешевле нам этот лес купить!" И купит, и цену хорошую даст, потому что он настоящий лес видел! А как начнешь с редочи-то показывать, так после хоть и привези его сюда, к настоящему лесу, - он все про редочь поминать будет!
– Скажите, вы имеете в виду какого-нибудь покупщика?
– У меня, ваше благородие, по здешней округе очень знакомства довольно. Хорошие господа доверяют мне, а не то чтобы что! Ну, и купцы тоже: и в Р., и в К., и в Т.
– Дерунова вы знаете?
– Как не знать Осипа Иваныча! Довольно знаем. Послужил тоже его степенству. Да признаться, зацепочка, этта, небольшая у нас вышла.
– А что?
– Да так-с. Тоже онамеднись лес показывал, генерал Голозадов продавал. Признаться, маленько спапашился я тогда, а молодец деруновский и догадайся. Очень они на меня в ту пору обиделись, Осип-то Иваныч!
– Чай, и за вихры досталось!
– вставил свое слово Лукьяныч.
– Этого бог еще миловал. Сколько на свете живу, а за вихры, кроме тятеньки с маменькой, никто еще не дирал. А не велел, значит, Осип Иваныч до себя допущать.
– Да, брат, ваша должность тоже - и-и! Плутовать - плутуй, а по сторонам не заглядывайся!
– Наша должность, ваше благородие, осмелюсь вам доложить, даже очень довольно строгая. Смотрите, примерно, теперича хоть вы, или другой кто: гуляет, мол, Федор, в баклуши бьет! А я, между прочим, нисколько не гуляю, все промежду себя обдумываю. Как, значит, кому угодить и кому что, к примеру, требуется. Все это я завсегда на замечании держать должен. К примеру, хошь бы такой случай: иной купец сам доходит, а другой - через прикащиков.
– С прикащиками, я думаю, скорее дело-то сделаешь!
– И прикащик прикащику розь, Степан Лукьяныч, - вот как надо сказать. Одно дело деруновский прикащик, и одно дело - владыкинский прикащик. А в прочих частях, разумеется, коли-ежели господин маслица не пожалеет, с прикащиком все-таки складнее дело сделать можно.
– Подкупить, значит, нужно?
– Зачем покупать? а просто, к примеру, пообещать. Копейки, что ли, с рубля, или хоша бы и две, если, значит, дело хорошо доложит хозяину.
– Ну, две-то копейки - это, брат, ты соврал!
– вступился Лукьяныч, - копейку - это точно! это по-христиански будет!
– Эх, Степан Лукьяныч, как это, братец, ты говоришь: "соврал!" Могу ли я теперича господина обманывать! Может, я через это самое кусок хлеба себе получить надеюсь, а ты говоришь: "соврал!" А я все одно, что перед богом, то и перед господином! Возьмем теперича хоть это самое Филипцево! Будем говорить так: что для господина приятнее, пять ли тысяч за него получить или три? Сказывай!