Тревожные облака. Пропали без вести
Шрифт:
– Мы - «Ж-257»! Слыхали, может?..
Боцман вспомнил: еще в прошлом году искали буксирный катер под этим номером. Он медленно стащил с головы ушанку и обнял прильнувшего к нему Сашу.
– Який ты легкий!
– сказал он немного нараспев.- Ой, диду!..
– Какой же я дед!
– улыбнулся сквозь слезы Саша.- Мне двадцать четыре года…
– Ой, хлопче!
– испуганно отпрянул боцман.
– Сами пришли!
– крикнул Виктор. По бурым щекам его тоже текли слезы.
– Все живы?
– спросил боцман.
– Всё,- сказал старпом.- Курить охота,
– Проголодались…- отозвался Виктор.
– Все шестеро?
– все еще не верил боцман. Перед ним на палубе было только трое.
И, словно отвечая на его сомнения, из кубрика послышался голос:
– Кто там, Петрович?
– Свои,- ответил старпом и объяснил боцману.- Там больные… Трое.
– На катере!
– послышался окрик с палубы «Камчадала».- Рубите парус! По-то-ра-пливай!
Из-за ветра казалось, что голос капитана-траулера доносится издалека. «Камчадал» то повисал над катером темной громадой, то оказывался ниже катера, так что можно было хорошо разглядеть его палубу.
Сильный ветер подгонял оба судна к угрюмо темневшему мысу, и капитан с тревогой наблюдал за берегом: как бы и траулер не снесло к скалам. А катер так потрепан и искорежен, что из-за него вряд ли стоит рисковать.
– Боцман!
– послышался требовательный голос капитана, после того как фалы были обрезаны и парус спущен.- Состояние катера?
– Утильсырье!
– крикнул боцман в сложенные рупором ладони.
Саша выпрямился на кожухе машинного, обхватив мачту, словно защищая ее от неожиданного удара. Петрович и Виктор стояли, поддерживая друг друга, и смотрели на боцмана непонимающим взглядом. «Что это он задумал? Бросить катер?.. Оставить «Жучок» теперь, когда они наконец дошли до родного берега?..» Это казалось таким же предательством, как если бы они бросили на катере кого-нибудь из команды.
– Снять людей!-приказал капитан «Камчадала».
Матрос с траулера уже вынес больных из кубрика. Дядя Костя сидел на палубе, держась за световой люк кубрика.
– В машинном все исправно,- бормотал он побелевшими губами.- Слышишь, боцман, машина у нас на ходу, только стартер сдал.
Петрович шагнул к боцману и, покачиваясь на нетвердых ногах, сказал:
– Катер не бросим. Снимай больных, а мы тут остаемся.
– Больные?
– поразился боцман.- Вси вы больные, вси чисто… Давай, давай, майна!
И он подхватил Петровича под локоть.
– Больных снимай!
– рванулся в сторону старпом.- Лежачих. Слышишь!
Слева отчетливо обрисовались скалистые обрывы.
Боцман склонился над Равилем, матрос с «Камчадала» просунул руки под плечи и под скрюченные ноги Воронкова.
– Ну-ну!
– грустно сказал кок.- Меня не трогай. Не видишь - помер человек…
А Равиль с трудом приподнялся на локтях и прошептал в самое лицо боцмана:
– Я с товарищами… куда они-туда и я…
– Тю, скажени!
– озлился боцман.- Не бачите, к берегу гонит.
– Все видим,- ответил Петрович.
– У нас и буксир сверху, вон на кожухе машинного…- сказал Саша недовольно.- Мы этого часа сколько ждали!
Выслушав боцмана, капитан «Камчадала» неохотно приказал завести буксир.
– Теперь можно рятувать?
– буркнул боцман, когда все было закончено.
– Теперь, пожалуй, можно,- ответил Петрович, хозяйским взглядом окидывая палубу катера.
– Давай скорее, майна,- крикнул боцман матросу,- бо я от них в воду кинусь!..
Никто из команды не смог подняться по шторм-трапу «Камчадала». Их всех перенесли на палубу траулера.
– Меня к повару тащи,- шепнул Воронков широколицему, веснушчатому матросу, который нес его на руках по палубе «Камчадала».- Я ему про диету расскажу, а то пожалеют ребят, накормят так, что помру г… Мы к шоколаду привычные…
– Будет и шоколад!
– согласно басил матрос, полагая, что кок бредит.
Петрович и дядя Костя задержались на корме «Камчадала». Им хотелось воочию убедиться, что катер следует на буксире за траулером. Катер обычно сам вел за собой баржу, кунгас, кита или небольшой транспорт, которому надо было помочь развернуться. Теперь же он полагался на силу большого корабля, способного наконец защитить катер от ярости океана.
Катер шел в двухстах пятидесяти метрах от «Камчадала». С такого расстояния не видна было ни вмятин фальшборта, ни того, что форштевень свернут влево, ни даже того, что. сорваны двери камбуза и гальюна. Катер деловито взбегал на волну, бесстрашно срывался вниз и молодо бежал за «Камчадалом».
– Красив, а!-сказал Петрович механику.- И земля хо-о-роша! Сколько плавал тут, а не примечал, как она, чертовка, хороша!
– Катеру крепкий ремонт нужен,- ответил озабоченно механик.- Испортили вещь. А машина в порядке, почистить - и в дело,- добавил он не без гордости.
Да, и машина цела, и четыре ножовочных полотна удалось сберечь. Не так уж плохо обстоят дела. Ножовочные полотна и в Петропавловске нелегко достать.
Если бы не желание закурить, Петровича не скоро увели бы с кормы в кают-компанию «Камчадала», где его товарищи уже пили бульон по норме Коли Воронкова - полчашки на человека.
– За ними глаз нужен!
– подмигнул Воронков коку «Камчадала».- Они враз твой месячный запас слопают. Держи в строгости.
Все с наслаждением затянулись «Беломором», но Саша отказался от папиросы.
– Не курю,- твердо сказал он и глубоко вздохнул.- А что в мире слыхать? Какие новости?
«Камчадал» уходил на север от мыса Поворотного, на траверзе которого был обнаружен катер «Ж-257». Норд-ост задувал в борт, траулер крепко мотало. Известив радиограммой Петропавловск, капитан «Камчадала» деловыми фразами рапорта дописал последнюю главу повести об удивительном дрейфе шести советских моряков.
«Довожу до вашего сведения,- писал Медведев, молодой капитан «Камчадала»,- что при следовании с промысла в порт 20.11.54 года при ветре норд-ост 7-8 баллов, море 6 бал-лов, в снеге видимость 5 кабельтовых до 1 мили, в районе мыса Поворотный, счисление 52° 5 северной широты и 158° 5 восточной долготы, в 11 часов 40 минут судового времени слева по борту была обнаружена плавающая единица, неподходящая по силуэту ни под какой вид судна. Подошли ближе для уточнения. Определили катер «Ж-К» с парусом на мачте, идущий полным ветром, без признаков жизни.