Тревожных симптомов нет (Сборник рассказов и повестей)
Шрифт:
Латиани вскочил.
– Да что вы, дорогой доктор Ронг? Я не хотел вас обидеть. Просто ученые, работающие у нас над Проблемой, пользуются полной свободой в своих поступках, и мы не только не запрещаем им прибегать в служебное время к алкоголю и наркотикам, но даже поощряем...
– Что поощряете?
– Все, что способствует активизации воображения.
Это было похоже на весьма неуклюжую мистификацию.
– Послушайте, господин Латиани, - сказал Ронг, - может быть, вы вначале познакомите меня с сущностью Проблемы,
Латиани усмехнулся.
– Я бы охотно это сделал, уважаемый доктор Ронг, но ни я, ни ученые, работающие здесь, не имеют ни малейшего понятия, в чем эта Проблема заключается.
– То есть как это не имеют?
– Очень просто. Проблема зашифрована в программе машины. Вы выдаете идеи, машина их анализирует. То, что непригодно, - отбрасывается, то, что может быть впоследствии использовано, - запоминается.
– Для чего это нужно?
– Видите ли, какого бы совершенства ни достигла машина, ей всегда будет не хватать основного - воображения. Поэтому там, где речь идет о поисках новых идей, машина беспомощна. Она не может выйти за пределы логики.
– И вы хотите...
– Использовать в машине человеческое воображение. Оно никогда не теряет своей ценности. Даже бред шизофреника слагается из вполне конкретных представлений, сколь фантастичным ни было бы их сочетание. Вы меня понимаете?
– Квант мысли, - усмехнулся Ронг.
– И таким способом вы хотите решить сложную биохимическую проблему?
– Я разве сказал, что она биохимическая?
– Простите, но в таком случае зачем же...
– Мы пригласили вас?
– Вот именно.
– О, у нас работают ученые всех специальностей: физики, математики, физиологи, конструкторы, психиатры, кибернетики и даже один астролог.
– Тоже ученый?
– В своем роде, в своем роде.
Ронг в недоумении потер лоб.
– Все же я не понимаю, в чем должны заключаться мои обязанности?
– Вы будете ежедневно приходить сюда к одиннадцати часам утра и находиться в своем кабинете четыре часа. В течение этого времени вы должны думать неважно о чем, лишь бы это имело какое-то отношение к вашей специальности. Чем смелее гипотезы, тем лучше.
– И это все?
– Все. Первое время вы будете получать три тысячи соле в месяц.
Ого! Это в три раза превышало оклад, который Ронг получал, работая у Кирби.
– В дальнейшем ваша оплата будет автоматически повышаться в зависимости от количества идей, принятых машиной.
– Но я ведь экспериментатор.
– Великолепно! Вы можете ставить мысленные эксперименты.
– Откуда же я буду знать их результаты? Для этого нужны настоящие опыты.
– Это вам они нужны. Машина пользуется такими методами анализа, которые позволяют определить результат без проведения самого эксперимента.
– Но я хоть буду знать этот результат?
– Ни в коем случае. Машина не выдает никаких данных
– И тогда?..
– Не знаю. Это вне моей компетенции. Вероятно, есть группа лиц, которая будет ознакомлена с результатами. Мне эти люди неизвестны.
Ронг задумался.
– Откровенно говоря, я в недоумении, - сказал он.
– Все это так необычно.
– Несомненно.
– И я сомневаюсь, чтобы из этого вообще что-нибудь вышло.
– Это уже не ваша забота, доктор Ронг. От вас требуются только идеи, повторяю, неважно какие, но достаточно смелые. Все остальное сделает машина.
Помните, что, во-первых, вы не один, а во-вторых, сейчас ведутся только предварительные изыскания. Сама работа над Проблемой начнется несколько позже, когда будет накоплен достаточный материал.
– Последний вопрос, - спросил Ронг.
– Могу ли я, находясь здесь, продолжать настоящую научную работу?
– Это нежелательно, - ответил, подумав, Латиани, - никакой систематической работы вы не должны делать. Одни предположения, так сказать, по своему усмотрению. Подписки с вас мы не берем.
– Ну что ж, - вздохнул Ронг, - давайте попробуем, хотя я не знаю...
– Прекрасно! Пойдемте, я покажу вам ваш кабинет.
* * * Гигантский спрут раскинул свои щупальца на площади в несколько сот квадратных метров. Розовая опалесцирующая жидкость пульсировала в прозрачных трубах, освещаемая светом мигающих ламп. Красные, фиолетовые, зеленые блики метались среди нагромождения причудливых аппаратов, вспыхивали на матовой поверхности экранов, тонули в хаотическом сплетении антенн и проводов.
Кибернетический Молох переваривал жертвоприношения своих подданных.
Латиани постучал кулаком по прозрачной стене, отгораживающей машинный зал:
– Крепче броневой стали. Неплохая защита от всяких случайностей, а?
Ронг молча кивнул головой, пораженный масштабами и фантастичностью этого сооружения.
Напротив машинного зала располагалось множество дверей, обитых черной кожей. Латиани открыл одну из них.
– Вот ваш кабинет, - сказал он, укрепляя на двери картиночку с изображением ромашки.
– Многие из наших сотрудников по разным соображениям не хотят афишировать свою работу у нас, да и мы в этом не заинтересованы.
Придется вам ориентироваться по этой карточке. Вот ключ. Вход в чужие кабинеты категорически запрещен. Библиотека - в конце коридора. Итак, завтра в одиннадцать часов.
Ронг заглянул в дверь. Странная обстановка для научной работы. Небольшая комната. Фонарь под потолком, украшенный изображениями драконов, освещает ее скупым светом. Окон нет. Вдоль стены - турецкий диван, подушки на нем. Над диваном укреплено непонятное сооружение, напоминающее формой корыто. Рядом - низкий столик, уставленный бутылками с яркими этикетками и коробочками с какими-то снадобьями. Даже письменного стола нет.