Три блудных сына
Шрифт:
Маги бродили по святилищу, угощались около уставленных яствами столиков и ждали, когда капитул братства закончит свое отдельное заседание. Конечно, это было унизительно, и некоторые участники собрания открыто возмущались, но… как-то вяло. Капитул терпели потому, что каждый надеялся когда-нибудь в него войти и получить вожделенную возможность унижать остальных.
Капитул состоял из пяти магов и главы не имел: подчиниться одному для остальных было бы уж слишком… Говорили по очереди, решения принимали только единогласно.
Очередь говорить выпала старейшему магу капитула, друиду Вигеториксу, тайному служителю Беленоса. Впрочем, в миру Вигеторикса звали Паниск [12]
– Так он и вправду так хорош, как о нем рассказывают? – спросил Вигеторикс.
– Да! – ответил Василид. – Он совсем не ошибается и никогда не прибегает к иллюзии. Здесь, между своими, мы можем признаться, что половина всех наших чудес – обыкновенные фокусы…
12
Паниск – лесное козлоногое «божество», маленький Пан, «панчик». Обычная кличка ездового козла. (Любимая детская забава в богатых римских семьях: козлов запрягали парой в маленькую колесницу.)
– Что уж там половина, – хмыкнул краснобородый пуниец [13] Гамилькар, жрец Молоха, – почти все!
– Это у кого как, за себя говори, – жеманно огрызнулся Анаксимен, завитой и надушенный жрец Асклепия [14] .
– Хи-хи-хи, – тоненьким голосом засмеялся кастрат Апепи, жрец Исиды [15] , – а кто говорящую змею публике показывал?!
– Ну и что? – обиделся Анаксимен. – Змея была настоящая! Почти…
13
Финикиец.
14
Асклетш – бог-врачеватель. Жрецы Асклепия были знатоками ядов и колдовских зелий.
15
Исида – древнеегипетская богиня, ее культ стал очень моден в Риме, начиная с первого века до Рождества Христова. Власти пытались запретить почитание Исиды, так как ее жрецы нарушали закон о членовредительстве. Во время мистерий они иногда сами себя оскопляли.
– Братья, братья, не будем ссориться! – призвал магов к порядку Василид. – Все мы знаем, как это происходит. Сначала сила дается нам легко и чудеса почти всегда получаются; потом сила исчезает и приходят существа, которые ее давали. Они предлагают сделку… э… скажем так, посвящение, и сила возвращается, но уже под контролем… э… этих существ. Если… существа… нами довольны, то сила возрастает, а если нет – убывает. У всех ведь так?
Ответом ему было молчание, видимо, так было у всех.
– У Катона сила хлещет через край и не кончается! У него не бывает этих досадных «почти»! На моей памяти ничего подобного не случалось, а ведь я вырастил тридцать семь магов! – с жаром говорил Василид.
– Расскажи, какой он? – задумчиво попросил Паниск-Вигеторикс.
– Ну, он горд, высокомерен…
– Мы все такие! – отмахнулся Паниск. – Что его отличает от других магов?
Василид задумался, стараясь припомнить, потом неуверенно заговорил:
– Он не умеет лгать. Всегда доискивается правды. Справедлив даже с врагами…
– Девственник?
– По-моему,
– Понятно, – Паниск с важностью помахал привязанной бородой. – Наш – только не обижайтесь на правду! – наш э… Хозяин стремится сам подчинить человека милым и естественным слабостям – удовольствиям, которые мы все так любим. Для Хозяина это дело чести, что-то вроде спорта. Второй ученик ведь не блещет успехами?
– Флакк? На уровне рыночного фокусника.
– И какой он, этот Флакк?
– Обычный человек, стремится взять от жизни все… довольно дрянной мальчишка, между нами.
– Вот видите! Хозяину просто неинтересно с ним возиться; он, так сказать, уже готовый результат. Вспомните, какие жертвы мы приносили во время… посвящения.
Присутствующие поморщились: воспоминания никому радости не доставили.
– Итак, – продолжил Паниск, – достопочтенный Василид предлагает провести досрочное посвящение своего ученика…
– Я против! – пискнул Апепи, которому за всю жизнь не удалось воспитать ни одного порядочного мага. – Пусть все идет своим чередом!
– Да, собственно, голосования и не нужно, – смущенно сказал Василид. – У меня был контакт…
Все разом поскучнели, задвигали креслами, только огненнобородый Гамилькар захохотал, грозя пальцем Василиду:
– Ну Василид, ну хитрец! Если бы мы все проголосовали за посвящение, получилось бы, что великий Василид великого мага вырастил! А у него, оказывается, контакт был! Хозяин приказал – говорить не о чем! Ха-ха-ха!
Василид притворился, что не обижен, и деловито сказал:
– Подготовьте все. Подходящая статуя у кого-нибудь есть?
– У меня, – откликнулся Анаксимен. – Новенькая, только из мастерской, в два человеческих роста. Аполлон, между прочим.
– По такому случаю, – с необычайной мягкостью в голосе сказал Паниск, – хорошо принести в жертву младенца. Или, на худой конец, девственницу. А?
– Указаний не было, а проявлять инициативу… сами знаете, – сухо сказал Василид.
Судя по мрачным физиономиям, знали все.
– С этим решили, – подвел итог Паниск. – Что у нас вторым вопросом? Засиделись мы, маги ждут.
– Подождут, – сурово отрезал Василид. – Второй вопрос их тоже касается. Второй вопрос – христианство. Мы все хорошо поработали, проводя в императоры Деция [16] , на которого можно исподволь влиять, подталкивая к нужным решениям. Он сделает все, что мы захотим; надо только определиться, чего мы от него хотим.
– Как это «чего»?! – задохнулся от возмущения Гамилькар. – Истребить всех сакрилегов под корень, и все! Я всегда за простые решения!
16
Гай Мессий Квинт Траян Деций (Декнй), римский император 249–251 годов. При нем состоялось первое всеимперское гонение христиан.
– А я с самого начала возражал против кандидатуры Деция, – подал голос Апепи, – слишком уж он положительный, ну просто человек без недостатков! Сорвется, что будем делать?
– Убьем, – отмахнулся Василид. – Ты забыл, что это был не наш замысел – сделать инициатором гонений честного и энергичного человека, искренне радеющего о благе народа.
– А ведь они отвыкли от гонений, – усмехнулся Паниск. – Расслабились, разжирели… приняли в свои общины много случайных людей. Нет, Гамилькар, не надо «под корень». Или… Василид, нам позволено проявить инициативу?