Три черепахи
Шрифт:
И вот раз в выходной день идем мы мимо этого дома, и самый старший из братцев, повыше нас ростом, кричит Эсбэ от своего крыльца: — Эй ты, арестантов сын! Щепок-тряпок не надо?
Эсбэ кинулся на него, а они все пятеро там были. Я на подмогу. Завязалась драка, и нам пришлось плохо. Но тут появился Брысь.
Он их даже не бил, просто расшвырял. И говорит, когда Эсбэ объяснил ему, в чем дело: — Вы, толстомордые! В следующий раз ноги оторву и галоши есть заставлю.
Больше они Эсбэ не трогали, но он после этого как-то сник.
А в сороковом году произошло новое несчастье.
В сорок первом году, в июне, когда мы выпускные экзамены сдавали, Эсбэ приняли на работу в городскую газету, корректором. Редактор раньше дружил с дядей Андреем. И к тому же Эсбэ был грамотный, сочинения писал без единой ошибки.
А я уехал из Электрограда в октябре, когда цех отца эвакуировали. Оля, между прочим, уже в первый класс пошла.
Рассвело. Полковник Серегин встал из-за столика, открыл окно. На улице было прохладно и тихо. Свежий воздух выдавил из номера сигаретный дым.
— И больше вы его не видели? — спросил Басков.
— Эсбэ? То есть Шальнева? Нет, не видал. — Серегин как будто смутился и снова обернулся к окну.
Не ценим мы в молодые годы того, чего не вернешь… Я ведь на юрфаке в Москве учился. До Электрограда два часа езды. И не выбрался… Хотелось, очень хотелось, да все некогда… Одно оправдание — уже на втором курсе женат был. А счастливому не до прошлого… Они договорились, что в десять часов утра отправятся в Электроград. Басков домой не поехал. Серегин дал ему одну из двух подушек, снял с одеяла пододеяльник, и Басков устроился на диване.
Глава 4. КТО ПОСЛАЛ ТЕЛЕГРАММУ?
— Конечно, всякое бывает, но паспорт Балакина в кармане у Шальнева — по-моему, лучшее доказательство, что не Балакин покушался на убийство, это я еще в первый день понял, — сказал Басков.
Серегин приподнял опущенное до упора стекло. Машина сделала поворот, и в окно била плотная ревущая струя ветра.
— В первый день и окончательно?
— Нет, правда, Анатолий Иванович, это же элементарно. Не мог такой матерый на такую липовую комбинацию рассчитывать. Он же возможности дактилоскопии знает… А теперь, после всего, что вы об Эсбэ и Брысе рассказали, я и подавно не верю…
— Ну, Алеша, время даже русла рек меняет.
— Не мне вас учить. Характер, думаю, изменить труднее.
— Готов согласиться, но Балакин так или иначе в этом замешан, паспорт-то его. Не он бил — ладно. Идея не от него — справедливо. Но каким образом и зачем паспорт Балакина попал в карман к Шальневу? Какая связь между Балакиным, ограбившим, предположим, совхозную кассу, и Шальневым? Кому и зачем понадобилось убивать Шальнева? Где мотивы?
— Трудно сказать… И подозрителен, конечно, этот дружок Балакина — Чистый.
— А он кто?
— Тоже не из детского сада. Руководил бандой. Грабил квартиры. Он шофером такси в Москве работал, сколотил группу, сам наводил и сбывал краденое…
— Вот видите, он тоже с возможностями дактилоскопии знаком, комбинацию с паспортом ему приписывать не более уместно, чем Балакину.
— И так правильно.
— Не думаете, что это случайность?
— Какой-нибудь местный импровизатор сработал? — переспросил Басков. — Нет, Анатолий Иванович, это было бы слишком жирно для того, кто подбросил Шальневу паспорт. Да и зачем лицо уродовать? Одного затылка хватало.
Машина плавно повернула, ветер перестал гудеть, и Серегин приспустил стекло.
— Желаю вам, Алеша, поскорее найти того, кто послал телеграмму.
— Юру? Если бы его найти, — с усмешкой сказал Басков и, достав сигарету и спички, закурил. — Скоро ли прибудем? — спросил Басков шофера.
— Вот сейчас правый поворот, и на месте.
— Хорошо бы застать, — сказал Серегин. — Учителя все в отпуске.
— У вас рука легкая, Анатолий Иванович, — улыбнулся Басков.
— Дай бог, если так.
Въехали на улицу Электрограда, и шофер спросил у прохожего, как попасть на проспект Радио.
Дом № 11 оказался новеньким.
Серегин и Басков пошли во двор, куда выходили подъезды. На скамье под молодой липой, дававшей очень прозрачную тень, сидели три старушки в цветастых платках. Сверху из открытого окна гремела музыка. Время близилось к полудню. Жаркое марево висело в воздухе.
Серегин и Басков вошли во второй подъезд, поднялись на третий этаж и увидели на обитой черным дерматином двери квартиры № 32 приколотую кнопкой к косяку квадратную бумажку. На ней каллиграфически было выведено шариковой ручкой синим: «Игорь! Буду в 2 часа. Ключи в квартире напротив. О.».
— Шальнева Игорь зовут? — словно не веря себе, спросил Басков.
— Андреевич.
— Значит, ждут его здесь?
— Нам-то ждать недолго. — Серегин посмотрел да часы. — Сто двадцать минут.
Они опустились, пошли к машине.
— Заедем в горотдел? — спросил Басков. — Засвидетельствовать почтение не мешает.
— Не знаю, как у вас, а у меня всю дрему как рукой сняло, — сказал Басков в машине.
— Мы с вами спали за ночь три часа. Но тут взбодришься, это верно.
В горотделе милиции они пробыли полчаса. Поговорили с начальником, Басков поблагодарил инспектора, который прислал сведения о Шальневе и его сестре, и откланялись. Заехали в кафе, выпили теплой воды «Саяны», после чего захотелось прополоскать горло водою из-под крана.
Официантка научила, как проехать на улицу Красную. Но ничего из этой экскурсии в детство у Серегина не получилось. По той причине, что он улицу просто не узнал. Никаких деревянных, рубленных из бревен домов давно не было, сараев тоже. Стояли в ряд одинаковые девятиэтажные панельные здания. Пылил под автомобилями выщербленный асфальт. Рядом пыхтел завод. Временами что-то ухало, и земля вздрагивала. Наверное, работал главный молот.
Серегин попытался отыскать конный двор горкомхоза, где когда-то они с Игорем Шальневым добывали дуги для производства клюшек. Шофер Юра, следуя указаниям, провел машину в конец улицы, свернул вправо, но и конного двора тоже не обнаружили.