Три черепахи
Шрифт:
— Пустое дело, — со вздохом сказал Серегин. — Позарастали стежки-дорожки…
Часы показывали половину второго.
— Давай потихонечку на улицу Радио, — сказал Басков шоферу Юре.
Остановившись напротив дома № 11, они подождали до двух, и никто за это время к дому со стороны улицы не подошел.
Ровно в два Басков и Серегин поднялись на третий этаж. Бумажки на двери квартиры № 32 не было.
Басков позвонил.
Дверь открыла высокая полная женщина лет сорока, с очень свежим цветом лица, тронутого
— Здравствуйте, — сказал Басков.
— Добрый день, Ольга Андреевна, — вслед за ним сказал Серегин.
Таких гостей она явно не ожидала и была удивлена.
— Здравствуйте, — грудным контральтовым голосом ответила Ольга Андреевна. — Вы ко мне? — Она немного растерялась, настороженность мелькнула в глазах, но тут же на лице появилась робкая улыбка. Отступив и давая им дорогу, она пригласила: — Прошу, входите… Извините, встречаю в таком виде… Я только-только с садового участка.
В квартире пахло земляникой и укропом.
Прошли в комнату.
— Надо бы спросить, кто такие, — сказал Басков как можно более мягко и протянул Ольге Андреевне раскрытое удостоверение. — Мы из Москвы, из МУРа. Надо поговорить немножко.
Она не стала смотреть удостоверение, она была испугана.
— Что случилось? С Игорем что-нибудь?
— Почему вы думаете, что с Игорем? — спросил Басков. — Вы имеете в виду брата?
Она в растерянности переводила взгляд то на одного, то на другого.
— Он должен был приехать еще в субботу, а сегодня среда…
— Случилось несчастье. Но он жив и будет жить… Сейчас в Москве, в больнице… Вы не беспокойтесь.
Ольга Андреевна предложила им стулья, стоявшие у круглого обеденного стола, сама опустилась на тахту.
— Но это что-то серьезное?
— Достаточно серьезно.
Чтобы снять напряжение, в разговор вступил Серегин.
— А я ведь вас еще вот какой знал. — Серегин показал рукой на метр от пола, и голос его звучал при этом так, словно он говорил с ребенком. — Не помните Серьгу, Игорева дружка?
Она как-то беспомощно пожала плечами: переход был для нее слишком резок и неожидан.
— Я в сорок первом в октябре отсюда уехал, вы тогда в первый класс пошли, — продолжал Серегин.
Ольга Андреевна нахмурила лоб, а потом ласково взглянула на него.
— Это ваша мама мне свою шубку переделала, кротовую? Вы в шестой квартире жили? На втором этаже?
— Точно.
— Ну как же, вспомнила… Только вот лицо ваше…
— Мудрено. Без малого сорок лет прошло.
— Мне Игорь про вас много рассказывал… Уже после войны…
— Я его тоже не забывал. — Серегин словно оправдывался.
Но это лирическое отступление не отвлекло Ольгу Андреевну от грозного смысла слов, произнесенных Басковым. Она обратилась к нему с молящими нотками в голосе: — Вы расскажете об Игоре?
— Что можно. Но, кажется, мы больше услышим от вас. Нельзя ли водички?
— Есть клюквенный морс, сама варила, — сказала Ольга Андреевна.
— По рецепту Матрены? — спросил Серегин.
— Вы ее помните? — удивилась она.
— Да, конечно… Но вы принесите нам водички. Она ушла на кухню.
— Такая пигалица была, — тихо сказал Серегин. — Славная женщина…
Ольга Андреевна вернулась с графином воды и стаканами, налила.
Серегин и Басков не спеша пили, а Ольга Андреевна смотрела на них в нетерпении. Наконец они поставили стаканы на стол, и она сказала Баскову: — Если можно, ради бога, что с Игорем?
Он рассказал ей о происшествии на бульваре имени генерала Карбышева, не утаив ничего, кроме истории с паспортом. И про телеграмму умолчал.
Ольга Андреевна встала, взяла из шифоньера носовой платок и отошла к окну, задернутому белым тюлем.
— За что? — тихо сказала она, стараясь побороть слезы. — Мало он в жизни натерпелся?
Басков и Серегин молчали. Чем они могли ей помочь?
Эта была та минута, из-за которых оба они порою ругали и кляли свою должность и профессию. Чего хуже — приносить в дом к хорошим людям страшные вести.
— Ольга Андреевна, прежде всего нам нужен адрес вашего брата.
Она опять пожала плечами.
— Он живет в Ленинграде, на Суворовском проспекте.
— Давно?
— Ну, если точно, с пятьдесят седьмого.
— А почему именно там?
Она немножко не понимала, отчего нужно знать такие давние подробности. При чем здесь это, если с Игорем случилось что-то серьезное? Она ответила скучным голосом: — Понимаете, он в сорок втором призвался на флот, на Балтийский: всю войну прослужил в Ленинграде, там у него много друзей… Туда и поехал…
— А почему? Здесь было плохо? Ольге Андреевне этот вопрос не понравился. Верно, ей было неприятно отвечать на него.
— Если хотите — да. Ему здесь было плохо.
Серегин, пока Басков задавал вопросы, смотрел на него с еле уловимым сожалением, и Басков наконец заметил это сожаление — соединил его с отчужденным тоном Ольги Андреевны и подавил в себе несколько эгоистический подъем, который испытывает сыщик, попавший на верную дорогу. Он понял, что сейчас не время вдаваться в психологические тонкости еще неясных ему взаимоотношений действующих лиц, — прежде надо определить, если допустима такая терминология, точное их взаиморасположение в пространстве и во времени.