Три цвета магии: старт - отказ - выбор
Шрифт:
3.9.
Практика белой магии позволяет заметить и еще один очень интересный факт. Какой бы то ни был мир, и каких бы именно ограничений он ни потребовал – ограничения эти тогда только могут послужить успеху Свободы, когда они не противоречат осуществлению в этом мире трех основных Начал – не противоречат Любви, Истине, Красоте.
3.10.
Таким образом практика белой магии выявляет, помимо трех переменных (пространство, мир, время), существование также и трех констант (Истина, Красота, Любовь).
С первого взгляда кажется непонятным, откуда взяться константам (ограничениям!) в безграничных
Но противоречия нет. Допустить ВСЕ действительно означает и не допускать НИЧЕГО в качестве абсолютной, предельной, конечной истины…кроме, разве, Того, Кто определяет самую эту возможность что-либо допускать или не допускать.
3.11.
Действительно: НИЧЕГО абсолютного… но САМ Абсолют – остается. И остается в качестве Единственного, Что Действительно. Именно таким образом оказывается осуществлен ВЫБОР. То есть выбором оказывается не что иное, как полностью совершенный, исполненный, пройденный от начала и до конца – ОТКАЗ.
Именно прозрачность предельного отказа обеспечивает абсолютно ясное видение того, между чем и чем приходится выбирать. И в наипредельном, если можно так сказать, случае, когда удается допустить небытие даже самого «я» (а именно это на практике удается сделать юродивым) остается уже только лишь Одно.
Остается Тот, Который допускает, так сказать, экзистенцию самого этого не-бытия «я». (Ибо состояние допущения небытия «я» оказалось бы неустойчивым, если бы оно зависело только от произвола – а следовательно и от наличия – этого самого «я», НЕбытие которого этим допущением утверждается. Святые же могут юродствовать, сотворяя чудеса и прозревая будущее, многие десятилетия. Следовательно, То, Что оказывается возможным разглядеть в прозрачности наипредельнейшего отказа, едва ли есть всего только наше «я»…)
3.12.
«Самый вечный» вопрос: что же представляет из себя Это, Которое Остается? Но у Этого не бывает «что». Ему невозможно дать имени. Ибо имя – как это остроумно доказывает Алексей Лосев («Диалектика Мифа») – представляет собою миф. А миф представляет собою то, что развертывается… Но Абсолют – не развертывается в узких (для Него) пределах всевозможнейших игр «я»-мир, для которых только и требуются имена.
Можно, правда, отметить, как это было сделано выше, что практика таких игр абсолютно всегда показывает: для благополучия Свободы игры в каждом конкретном мире всегда требуется такое, именно, ограничение на свободу, которое позволяет утвердить Истину, Красоту, Любовь…
3.13.
Таким образом мы не можем знать Имени, но нам известны имена трех Констант Творения, выявляемых практикой Белой магии. Но эти имена оказываются ПРЕДЕЛОМ человеческого постижения… И эта предельность обнаруживает себя в том, что ни одному из Трех никому и никогда не удавалось дать такого определения, которое бы его ИСЧЕРПАЛО. Что есть Истина? Что есть Красота? Что – Любовь?… Каждый раз можно разве что указать, для пояснения самой сущности Именуемого… НА ДВА ДРУГИХ ИМЕНИ.
Каждое из Трех обладает отдельным бытием лишь как обладают отдельным бытием три пути, ведущие к Одному. Это есть три способа понимать, что существует Нечто помимо «я» и помимо «мира» (понимать лишь постольку, поскольку понимание это вообще оказывается возможным в пределах мира и в пределах «я»).
И ТОЛЬКО это Нечто есть то, что действительно существует.
3.14.
Если мы присвоим Этому Единственному Действительно Существующему наименование супер-»я» («Бог есть наше высшее Я» – Блаватская), то это будет не более и не менее справедливо, чем, например, присвоить Ему наименование супер-»мир». Слово «Бог» отражает лишь наше знание о том, что ЕСТЬ Нечто, Большее чем «я», мир, и большее чем все варианты самого это само-противополагания одной Действительности.
Именно это знание и обнаруживается практикой Белой магии. Этой практикой обнаруживается, говоря иными словами, Божие бытие…
Конечно, знание о Боге (Белая магия) ни в коем случае не есть еще знание Бога (святость). Далеко не всякий Белый маг оказывается святым, но всякий святой – часто даже и не осознавая этого – совершеннейший Белый маг (ЧУДЕСА святых…).
3.15.
Практика Белой магии обнаруживает бытие Божие столь естественно (без какой-либо пред-заданной на это ориентации), что возникает даже соблазн считать, что она-то и порождает Бога. Но на самом деле волхвами (смотри Писание) обнаруживается лишь земное рождение Того Младенца, Который есть Сущий до начала времен и от Которого «мир начал быть»…
И, воистину, достойным даром волхвов не только Богу, но и Человеку является это новозаветное человеческое ЗНАНИЕ (дополняющее ветхозаветную веру) о бытии Бога.
В этом смысле Белый маг обнаруживает себя, можно сказать, как младший брат инока. Иночество (бытие в иных, чем этот, мирах) и странничество роднит эти два пути, хотя у каждого из них свое иночество и свое странничество. Разумеется, Белый маг есть иноку родня, но не ровня. Потому что то знание, которое Белый маг обретает посредством долгого пути Свободы, инок обретает непосредственно, через благодать. Так, согласно Писанию, пастухам (в отличие от волхвов) возвестил о рождении Младенца непосредственно Ангел Божий.
3.16.
Однако оба эти указываемые Писанием пути – путь пастырский и путь чудотворческий – к Одному сходятся. И потому затруднительным представляется полагать (вслед за некоторыми из современных пастырей), что будто бы один из этих путей является неугодным Тому, к Которому оба они приводят. Да и слабое человеческое разумение, когда всерьез задается вопросом, ЧТО же есть это самое НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ, может дать на него только один ответ: непосредственное – это апофеоз… СВОБОДЫ. Что тогда запрещает сказать, что иночество (разумеется, только лишь по нашей «школьной» терминологии) представляет собой… экстерн?
Post scriptum
Данная работа уже достигла хотя бы некоторых своих целей, если по прочтении ее в сознании возникает следующая картина. Точнее – триптих:
– «Только лишь один мир», в который Серые маги набиты, как сельди в бочке, и который, поэтому, представляет собой нескончаемую борьбу за свой собственный передел. Мир этот буквально утопает в цветах… и причем в таких далеко не экзотических соцветиях, как зависть, ревность, ненависть и тому подобные. (Да и откуда взяться тут почве, благоприятной для произрастания других цветов, если, как единогласно трубят все, тут закрывшиеся, «существует только, только лишь один мир!»?)