Три цвета надежды
Шрифт:
– Иди ко мне…
– Джей-Хоуп! Пожалуйста, вы путаете меня с кем-то… - залепетала студентка, отмахивающаяся от пьяных объятий. Она ещё не успела толком сообразить, испытывает ли обиду или ревность, или огорчение, что такой обожаемый, восхищающий её парень зовёт другую, называет другое имя. Он лежал в её постели, был в её власти, и в это всё было так сложно поверить! Хосок приоткрыл глаза и, уставившись в лицо Ханы, ещё плохо разбираемое, дернул её на себя. Обезоруженная его глазами, она упала сверху, и её губы попали на его, ловившие их снизу. Без промедления схватив девушку в охапку, золотой наследник атаковал её поцелуем, жадным и порочным, опасным, как укус змеи. Он вмиг отравил Хану, впервые узнавшую всё сразу: вкус поцелуя, вкус виски, вкус сбывшейся мечты. Разомкнувшая согласно уста, она позволила получить пьяному Хосоку всё, чего потребовали инстинкты, не уснувшие с его сознанием. Хватательно-цепляющие рефлексы не были побеждены спиртным, и он, лаская языком губы девушки, пробираясь между ними и перемещаясь ладонями по ней, ища, как пробраться под одежду, заваливал её с себя под себя. Взгляд его потерялся
Вдруг Хана испугалась, что смирившись с тем, что это произойдет, даже где-то внутренне порадовавшись этому, она получит прояснение мозга молодого человека, и он сам передумает. Молчаливая и осторожная, она высвободилась из-под него и, погасив свет полностью, затряслась у стола. Пальцы легли на подол водолазки. Ночь любви с мужчиной грез. Пьяным, непонимающим, но тем самым, из-за которого она плакала вот такими же, только одинокими, ночами, что он никогда её даже не коснётся. Хана сдернула с себя водолазку, повесила её на спинку стула.
– Нури… - пронеслось опять в темноте. Пожелав себе удачи, осознавая, на что решается и давая себе зарок никогда не жалеть, и не надеяться ни на какое продолжение, девушка сняла колготки из-под юбки, потом саму юбку. Дрожащая, в нижнем белье, она подступила к кровати. Рука Джей-Хоупа уже была протянута. Подхватив Хану, он опрокинул её навзничь, без ловкости, но всё же накрыв её собой сверху. Его губы опять впились в её, знакомя девушку со страстью.
6
Джей-Хоуп всё ещё был сильно пьян. Ему не стало дурно, и его не отключило полностью. Вернее, такой момент был, но потом спиртное сказалось в каких-то иллюзорных видениях, которые он смутно видел, но остро ощущал, как бывает в одурманенном состоянии, и ему казалось, что чувствуемое достаточно реалистично, хотя и является сном. Желаемое затмило существующее. В полутьме и с лишь частично работающим сознанием, парень гладил женское тело, почти раздетое, сталкиваясь с какими-то остаточными преградами, которые хотелось убрать, и он тянул их и, ему мерещилось, ловко ликвидировал. Хана ненадолго впала в прострацию под не соображающим Хосоком. Его сильные и хваткие руки плутали по ней и ласкали, от чего её сердце замерло, и сама она боялась дышать. Когда Джей-Хоуп потянул за лямки лифчика, девушка испугалась, что он порвёт его, и, смущаясь даже мрака, надеясь на то, что никто их не увидит и соседки по комнате задержатся до предела, помогла ему снять с себя верхнюю часть нижнего белья, точнее, сняла сама, угадывая направление его действия. Его губы тут же опустились по её шее на грудь и она, громко ахнув от нового, ранее никогда не испытываемого удовольствия, закрыла глаза, чувствуя всей кожей, как отдаётся в ней эта ласка Джей-Хоупа. Он сжал вторую её грудь ладонью, помассировал её круговыми движениями и, сведя пальцы на соске, несильно оттянул его, переместив к нему свои губы. Лизнув его языком, Хосок развел пальцы и втянул в рот вершину груди. Хана простонала сильнее. Так вот оно какое… вот что такое – эти ощущения! Вот почему её однокурсницы иногда издают такие громкие звуки. Но они никогда не приводили таких восхитительных парней, как тот, что сейчас был с ней. На ней. Честно сказать, именно его одна из них и привела однажды, но ничего у них почему-то не вышло. А выйдет ли у неё самой с ним?
Его руки скользнули вниз и, нащупав трусики, задергали их. Хана, посомневавшись дольше, чем с бюстгальтером, наконец, послушно опустила руки и стащила с себя последнее прикрытие. Джей-Хоуп, так и не подняв свою руку назад, тут же коснулся обнаженной плоти и даже таким пьяным, в подобии бреда, умело провел пальцами везде, где это доставляло десятикратное удовольствие. Задрожавшая Хана прикусила губу, прислушиваясь к неизвестным ощущениям. Ей пока было не столько приятно, сколько непонятно. Но тело отзывалось и реагировало, оно тянулось к Хоупу, по зову души, по давней влюбленности. Оно не могло оставаться безучастным. Рука парня забрынчала пряжкой, замучавшись с ней. До этого всё шло нормально, но расстегнуть ремень оказалось более сложной задачей. Для этого Хосок попытался сосредоточиться. Немного приподнявшись и завалившись на бок, он взялся обеими руками за штаны и, вытаскивая язычок из металлической конструкции, сумел подключить мозг к происходящему. Но только в зачатках. Толком не разбирая ничего в темноте, наследник ювелира стал припоминать, что не имел и не имеет привычки в таком состоянии заваливаться к женщинам и, ему почудилось именно так, сегодня он зарекся идти к Нури. Что же он делает? Но раз он уже здесь… бляха как раз поддалась в этот момент, и давящее напряжение заставило быстрее вжикнуть ширинкой и перекатиться обратно на девушку, чьи покладистость и отзывчивость очень помогали ему не потерять равновесия и не совершить никакой оплошности. Хоуп впился в сладкие губы, разведя ноги лежавшей под ним. Какое наслаждение…
Хана не могла заставить себя расслабиться. Хотя ей было интересно и страшно, приятно и стыдно, радостно и грустно, она была не в силах выразить все свои эмоции, всё ещё боясь того, что если начнёт активничать, то Хосок очнётся, поймёт ошибку и сбежит. Девушка была готова пожертвовать своей девственностью, лишь бы он остался с ней как можно дольше. Никогда такое больше не повторится, и пусть рано утром придётся краснеть и объяснять ему, как он тут оказался и, скорее всего, он разозлится и уйдет, всё-таки желаемое для неё того стоило. Поцелуи Джей-Хоупа отвлекли её от рассуждений, его язык закружил в вихре страсти, а руки вжали её в кровать. Тугая и горячая плоть уперлась в Хану, и ей показалось, что это уже всё – дальше ничего не бывает. Он тронул своим мужским достоинством её сокровенное место, и неопытной девушкой это воспринялось за секс. Однако даже в хмельном угаре, Хосок продолжал давить, понимая, что член должен войти внутрь, а не остаться снаружи. Что же ему мешало? Нури, как и все бывалые путаны, знала средства, помогающие влагалищу оставаться узким и тесным, но чтобы настолько? Вцепившись в мягкие губы властнее, он взялся за недвижимые бедра под собой и потянул их на себя, напирая со всей силы. Что-то стало поддаваться. Жаждущий и ненасытный член забился пульсом в предвкушении. Хосок сделал ещё один мощный толчок. Хана не выдержала и вскрикнула. Это было больно, но он не прекращал и продолжал входить в неё. Въявь ощущая, как что-то внизу неё расширяется и надрывается, девушка запоздало запаниковала и, продолжая чувствовать боль, попыталась отпихнуть от себя Джей-Хоупа, но тот уже не мог остановиться на середине пути. Не обращая внимания на её отмахивающиеся руки, он прижал её к себе крепче, сжав в объятьях и ложась на неё полностью, всем телом. Заткнув рот очередным поцелуем, он сделал ещё два рывка, разорвавших плеву, и вошёл до конца. В его рот устремился скулёж, похожий на отдаленный вой раненного зверька. На глазах Ханы выступили слезы, но сдавленная властными руками Хоупа, она отторгла страх, она доверилась ему, поняв, что вот теперь-то, на самом деле, всё. Он вошёл в неё до предела, избавив от того, что и было её невинностью. С кровью и болью она подарила ему себя, ему – не осознающему даже, с кем он сейчас переспал.
Ненасытно задвигавшись на девушке, Джей-Хоуп всё больше прислушивался к ощущениям и трезвел. Слишком трудно, слишком тяжело входилось в обычно гостеприимное лоно. Его природа, привыкшая к Нури, не распознала её, хотя было не менее хорошо, может быть, даже более, но это стоило списать на влияние алкоголя, ведь раньше он никогда в таком виде не трахался. Хосок яростнее заработал бедрами, желая поскорее достичь разрядки, пускай и знал, что быстро он этого делать не умеет. И в этот момент, когда он отдался сугубо мужскому труду – вколачиваться с животной жестокостью в горячее и влажное нутро, вгонять себя до основания и до женского крика - он прислушался к стонам и голосу, звучавшему под ним. Он не принадлежал Нури!
Хане было по-прежнему немного больно, но ладони Хоупа, прижимавшие её к себе, гладящие, ласкающие щеку, пальцы Хоупа, берущие её пальцы и переплетающиеся с ними снимали напряжение и доказывали, что останавливаться рано, что дальше будет лучше. И девушка, забываясь, перетерпев пик неприятных ощущений, подстроилась под получение удовольствия, зная, что в любом случае запомнит это всё, как нечто прекрасное. Но Хосок почему-то стал замедливаться, пока совсем не остановился. Простонав последний раз, Хана замолчала, заметив, что парень перестал двигаться. Его руки отпустили её и, упершись по сторонам, на подушку, приподняли его над ней. Сверкнули распахнувшиеся глаза, пытающиеся увидеть сквозь черноту. Студентка увидела в них – хотя скорее предположила, чем увидела, в этом-то мраке, - возвратившуюся трезвость. Внезапно подорвавшись с места, Хосок слетел с кровати и, упав на пол, поднялся на ноги, и засуетился по комнате в поисках источника света. Прежде, чем он нашёл его, нащупав включатель, Хана успела выдернуть из-под себя одеяло и накинуть сверху. Только что переспав с парнем, она жутко его засмущалась, как и своей наготы в целом. Ей не хотелось, чтобы он видел её без всего. С зажжением лампочки Джей-Хоуп обернулся к кровати и, разглядев Хану, пошатнулся. Она восприняла это как разочарование, отторжение и пренебрежение. Конечно, он хотел заниматься любовью не с ней…
Молодой человек во все глаза таращился на девушку, с которой только что слез. Это определенно была не Нури, и обстановка вокруг говорила о том, что это не бордель. Почему же он подумал, что всё совершенно иначе? Складывание цельной картины не совсем удавалось, но кое-что память выдавала. Он уже был в этой комнате, не так давно… общага! И девушка, это же официантка из кафе, где они постоянно зависают. Как её там? Джина, Нана… Хана!
– Хана?! – сипло выдохнул Джей-Хоуп. Вместо ответа она опустила глаза, прижав к себе одеяло и прячась за ним. – Как я… что я тут делаю? – Что он тут делает? На одеяле, скрывшем голую студентку, алело пятно. О боже! Нет! Понятно, что он тут делает, но как же… ведь он никогда… таких не трогает. Обещал сам себе. Его и не волновали они. Такие. – Как я оказался здесь?
– Вы… - несмело начала Хана, едва заставив себя приподнять взгляд. – Вы были пьяны.
– Это я помню… а потом? Я пришёл в ваше кафе, кажется…
– Да, и уснули. Мы вызвали такси… - Хосок ждал дальнейшего повествования. Хане было жутко признать, что это её инициатива – привезти его к себе. Но что уж лгать? – При вас не было документов, а вы не отвечали, куда вас везти… И мне пришлось привезти вас сюда. Мне помог поднять вас охранник, я сказала, что вы мой кузен, иначе бы не пустили.