Три цвета отражений
Шрифт:
Это все теоретически. Практически же начать новую спокойную жизнь пока не получалось. Тайфун уже четвертый день разорял Бангкок, аэропорт затопило, прогнозы были неутешительные. «Надо привыкать никуда не спешить, – уговаривал себя Овчаров. – Я же дауншифтер. Мы, дауншифтеры, просто наслаждаемся жизнью». Овчаров перенюхал все одеколоны и лосьоны, выучил меню и расписание работы бара, пролистал сотню журналов и прочитал две книжки Стивена Кинга. Продавцы в магазинах начали с ним здороваться, а другие горемыки-пассажиры заводили
Но вот огромного буддийского монаха он увидел в первый раз. Мало того, что одет тот был в огненно-шафрановую кеса, выбрит, как положено, аж череп лоснился, так он еще и был такой большой, что даже сидя как будто возвышался над толпой. Глаза у монаха были черные, круглые, и горели каким-то глубинным огнем. Просто образцовый был монах, ничего не скажешь.
Овчаров поздоровался, как положено, попросил разрешения присесть (кафе было круглые сутки переполнено). Монах кивнул и продолжал есть свою лапшу, а глазом косил на Овчарова.
Сидеть бок о бок за маленьким столиком и молчать было ужасно неловко.
«Надо привыкать неспешно беседовать с людьми, дауншифтер я или кто?» – подумал Овчаров. Спросить у него, куда он едет, по какому делу…
И спросил. Спросил почему-то по-русски, но монах не удивился и отвечал тоже по-русски, с московским выговором. Охотно объяснил, что едет он в Таиланд, на праздник в местный монастырь, а заодно повидать своего старого друга, с которым они вместе проходили послушание в Бурятии.
– В Таиланд, – посочувствовал Овчаров, – это еще долго здесь сидеть. Я вот тоже в Таиланд, говорят, раньше, чем послезавтра, и надеяться не стоит.
– Надеяться не стоит никогда, – заметил монах. – Вам в Таиланд не надо.
– Это почему? – удивился Овчаров.
Монах вытер миску кусочком лепешки, прожевал, прочистил горло и заговорил несколько лекторским тоном:
– Все наши поступки имеют смысл, вы ведь это знаете?
Утверждение это показалось Овчарову спорным. Он сходу вспомнил как минимум десяток совершенно бессмысленных поступков, начиная, скажем, с вот этой дурацкой идеи уехать в Таиланд. Но разговор, похоже, обещал быть интересным, поэтому возражать он не стал, а напротив, кивнул – дескать, а как же, знаем. Монах бросил на него испытующий взгляд и продолжил:
– Мы этого смысла обычно не понимаем. Тем не менее, вся наша жизнь, я уж не говорю о прошлых перерождениях, ведет к некоторому смыслу, который в конце должен нам открыться. Особо же выдающиеся люди, у которых накопилось много кусалы, могут открыть смысл не только себе, но и другим, или даже всему миру.
Овчаров вспомнил, что тревожное слово кусала означает просто хорошую карму, и порадовался, что пока все понимает.
– Прослеживая жизнь человека, – продолжал тем временем монах, – мы можем понять, что приближается момент открытия… или даже лучше сказать – откровения. Больше того, можно даже понять, какого рода это будет откровение.
– Ну
– Давайте мы сейчас пойдем в зал, а то людям поесть негде, и там договорим.
Когда они сели в уголке под неопрятной пальмой в кадке, монах потер руки и спросил деловито:
– Вы чем занимаетесь в жизни? Как получилось, что летите в такую даль?
Овчаров охотно рассказал, что был он зоологом, но работу в бурные годы потерял. Что всегда увлекался компьютерами, любил расчеты, так что сумел найти новую карьеру, однако часто вспоминает прежнюю жизнь. Монах кивал и улыбался все шире.
В какой-то момент Овчарову показалось, что он рассказал все. Вообще все, всю свою не очень интересную жизнь от начала до конца. Ему стало очень печально.
– Видите, – заговорил монах, – какая у вас, оказывается, замечательная судьба!
– Ну уж, – усомнился Овчаров. – Простая такая, как…
– Как стрела, выпущенная из лука! – монах поднял палец. – Вы человек Прямого Пути, таких, как вы, немного. Судьба ведет вас самым простым и быстрым способом туда, где вы нужны. Вы знаете, на чем стоит Земля?
Овчаров несколько смешался от неожиданного вопроса и предположил нерешительно:
– На трех слонах?
Монах расхохотался, очень весело и заразительно. Смеялся долго, потом утер слезы и пояснил:
– Вы, наверное, меня за идиота приняли. Нет, конечно, не на слонах. То есть, в некотором, метафорическом, смысле, на слонах. Я не буду вам объяснять, это долго. Так вот, что вы знаете об овцах?
– Ну, много чего, – туманно отвечал Овчаров. В самом деле, как на такой вопрос ответишь? – А при чем тут овцы?
– В более высоком метафорическом смысле Земля стоит на овцах, – объяснил монах. – Причем не на всех, конечно. Есть такое место, в самом низу Земли, и там овец очень много. Южный остров, слышали?
– Новая Зеландия?
– Да, она. Конечно, есть места и южнее, но там овец совсем мало. А на Южном острове их очень много. Но есть один важный вопрос, на который никто не знает ответа: сколько их?
– Ну как же, примерно-то известно?
– «Примерно» не годится, – отвечал монах серьезно. – Это важнейшая космологическая константа, и если мы ее не знаем – значит, мы не понимаем, как устроен мир.
Он извлек откуда-то из складок кесы зеленоватые четки, перебрал их, шевеля губами, а потом спросил Овчарова:
– Вас как зовут?
– Андрей Овчаров.
– А что значат эти имена?
– «Андрей» значит просто человек, а «Овчаров» – это от слова «овчар». Пастух, значит, который овец пасет.