Три цвета знамени. Генералы и комиссары. 1914–1921
Шрифт:
12 августа в Москве открылось Государственное совещание. Участвовал в нем и Верховный. От Корнилова ждали чего-то необыкновенного – и ничего не дождались. Выступление хмурого Каледина вызвало больший резонанс, чем речь «народного главнокомандующего», написанная, судя по всему, тем же Филоненко. Однако по Москве от Брестского вокзала до Большого театра, от Большого театра до Кремля за Корниловым ходили толпы; ему кричали «ура!» и «спаситель России», падали перед ним на колени. Это было ему понятнее, чем слова политических программ. Что ж, он всегда боролся с дурным начальством и всегда вырывался наверх. Теперь над ним был только
Он принял решение: на штурм.
В политических перипетиях так называемого Корниловского мятежа разобраться трудно. Здесь много нагорожено всякого вранья: вранья от обиды, вранья от трусости, вранья от демагогической увлеченности… Один человек в этих мутных и кривых потоках остался прям, ясен, прост – Корнилов.
20 августа в переговорах между правительством и Ставкой было принято решение объявить Петроград на военном положении.
24 августа Петроградский округ передан в прямое подчинение Верховному. В этот же день в Ставку в Могилев приехал бывший член Временного правительства Владимир Николаевич Львов. В беседе с ним Корнилов сформулировал идею объединения высшей военной и государственной власти в одних руках до созыва Учредительного собрания.
25 августа по приказу Корнилова наиболее надежные части III кавалерийского корпуса и Туркестанской дивизии под общим командованием генерал-майора Крымова начали движение на Петроград. Цель – «занять город, обезоружить части петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать советы» [147] . Это делалось открыто, в соответствии с полномочиями Верховного главнокомандующего.
26 августа В. Н. Львов, вернувшись в Петроград, сообщил о замыслах Корнилова Керенскому.
147
Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 2: Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. – апрель 1918 г. Париж, 1921. С. 54; http://militera.lib.ru/memo/russian/denikin_ai2/2_05.html.
Вину за дальнейшее многие сваливают на Львова: он-де представил инициативу Корнилова как попытку захвата власти и установления военной диктатуры. Проверить это невозможно. Но и поверить в то, что великие последствия наступают из-за маленькой лжи, тоже трудно. В неясных или неправдивых речах люди слышат то, что хотят услышать. Если Корниловым всегда владел боевой порыв, то Керенским всегда владел испуг. Это был самый испуганный правитель за всю историю России. Как зверь с испугу бросается на источник возможной опасности, так Керенский бросился на Корнилова.
26 августа вечером на заседании правительства Керенский объявил Корнилова мятежником и потребовал для себя диктаторских полномочий.
27 августа в Ставке была получена телеграмма от Керенского с требованием Корнилову сложить полномочия и выехать в Петроград. Корнилов категорически отказался.
28 августа был опубликован указ правительства об отстранении Корнилова от Верховного главнокомандования и предании его суду за мятеж. В этот же день войска Крымова заняли город и станцию Луга в 130 верстах от Петрограда. В этот же день появилось «Обращение к народу»:
«Я, Верховный главнокомандующий, генерал Корнилов, пред лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самопожертвование гражданина Свободной России и беззаветная любовь к Родине заставили меня, в эти грозные минуты бытия Отечества, не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собою верховное командование народными армиями и флотом.
Поддержанный в этом решении всеми главнокомандующими фронтов, я заявляю всему Народу Русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного.
Истинный сын Народа Русского всегда погибает на своем посту и несет в жертву Родине самое большое, что он имеет, – свою жизнь. <…>
Не мне ли, кровному сыну своего Народа, всю жизнь свою на глазах всех отдавшему на беззаветное служение Ему, стоять на страже великих свобод, великого будущего своего народа!
Но ныне будущее это в слабых безвольных руках; надменный враг, посредством подкупа и предательства распоряжающийся у нас в стране, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но и существованию Народа Русского.
Очнитесь, люди русские, от безумия ослепления и вглядитесь в бездонную пропасть, куда стремительно идет наша Родина!
Избегая всяких потрясений, предупреждая какое-либо пролитие русской крови в междоусобной брани и забывая все обиды и все оскорбления, я, перед лицом всего Народа, обращаюсь к Временному правительству и говорю: Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода ваша и безопасность обеспечены моим честным словом, и, совместно со мной, выработайте и образуйте такой состав Правительства Народной Обороны, который, обеспечивая победу, вел бы Народ Русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа.
Верховный главнокомандующий, генерал Корнилов.
28 августа 1917 года. Ставка» [148] .
Но люди русские видели то, что хотели видеть; слышали то, что готовы были услышать. В шуме приказов и воззваний слишком многие услышали только два слова: «генерал» и «мятеж».
29 августа передовые эшелоны Крымова были остановлены на перегоне Вырица – Павловск, где железнодорожники вместе с рабочими-красногвардейцами разобрали пути. За следующие два дня агитаторы из Петрограда, преимущественно большевики и левые эсеры, распропагандировали солдат и офицеров крымовского отряда, и те отказались выполнять приказы командования.
148
Дело генерала Л. Г. Корнилова. Август 1917 – июнь 1918. Документы и материалы. Т. 2. М., 2003. С. 493.
30 августа генерал Крымов прибыл в Петроград для переговоров с Керенским. После встречи и беседы с министром-председателем Крымов был доставлен в Николаевский военный госпиталь с огнестрельным ранением, от которого в тот же день скончался. Ни содержание беседы, ни обстоятельства смертельного ранения Крымова не известны. По господствующей версии, Крымов застрелился.
31 августа стало ясно, что армия подчиняется не Ставке, а революционным агитаторам. Никто из крупных политических деятелей (даже Каледин) не встал открыто на сторону «мятежника». Верховное главнокомандование Корнилова повисло в воздухе.