Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон
Шрифт:
— Вот и хорошо, значит мы наконец-то сможем все вместе посмотреть мультики, и нам никто не помешает! — радостно заявил Данил, а Давид лишь упрямо насупился. Надо ли говорить, кого он в такие минуты напоминает?
Детский психолог посоветовал мне направить неуемную энергию сыновей в правильное русло. Например, в спорт. С выбором вида спорта вопросов не возникло — мальчики начали гонять мяч, как только научились крепко держаться на ногах.
Но везде, где я пробовала их пристроить, предлагали подождать год,
Тренер продержался две недели, а потом попросил забрать детей. Его терпение лопнуло, когда они расплели канат по всей длине, предварительно срезав чехол. Как объяснил Данил, им стало интересно, каким образом держится плетение и насколько оно прочное.
Давид отмалчивался и супился, он редко считал нужным что-то объяснять. Извинился, и этого вполне достаточно. Мне повезло, что старший сын обладал задатками дипломата и не был таким упертым, как его младший брат. Но новый канат купить пришлось.
Потом я записала мальчиков в бассейн. И Дианку вместе с ними. Занятия в детских спортивных группах начинались с шести лет, так что я отдала их в школу раннего развития, оплатив индивидуального тренера.
После того, как ребята утопили в бассейне его телефон и планшет, меня попросили привести их, когда подрастут. Я беспрекословно подчинилась, предварительно оплатив оторванный разделитель плавательных дорожек.
Как опять же объяснил мой дипломатичный мальчик, им с Давидом показалась тесной дорожка. Они стащили из домашней кладовки кусачки и, пока тренер занимался Дианкой, перекусили трос с поплавками. Мне пришлось оплатить новый разделитель и забрать детей из бассейна.
Конечно, мальчики извинились. Это первое, что они делают после каждой выходки. Но если Данил при этом хотя бы пытается изобразить раскаяние, Давид сохраняет невозмутимый вид.
— Бубочка моя, — увещевает его потом Стефа, — когда просишь у людей прощения, надо хоть глазки в пол опустить. А не смотреть с таким видом, как будто ты хочешь сказать: «Сдохни, крыса!»
Три недели назад, оплатив соседям очередной треснутый стеклопакет, в который Давид попал мячом, я привела сыновей на стадион.
— Им через полгода исполнится пять лет, — упрашивала я тренера, — они же с рождения втроем, а это тоже маленькая команда. Вот увидите, они у меня очень командные!
И теперь я смотрю на своих насупленных детей и недовольного тренера.
— Что случилось, Вадим Степанович? — спрашиваю, все еще теша себя надеждой, что это было сказано сгоряча.
— Я не могу так работать Анастасия Андреевна, — нервно отвечает тренер, — я привык, что мои требования выполняются. Понимаю, что у них у обоих преобладающая нога — левая, но хороший футболист должен владеть обеими ногами. А они не слушают и бьют только левой.
Мальчики шмыгают носами, подтверждая слова тренера. Дианка сочувственно смотрит на братьев.
— Данил, Давид, — говорю с укоризной, все еще надеясь, что удастся уломать Вадима Степановича нас оставить, — разве вы не согласны, что надо одинаково хорошо уметь бить и левой, и правой ногой?
— Нет, — мотает головой Данил, Давид молчит, — нельзя одинаково.
— Это почему же?
— Левую тоже надо тренировать. Она должна еще лучше бить. Так что одинаково — это неправильно.
Тренер раздраженно взмахивает руками.
— Ну вот, и так всю тренировку.
Я смотрю на упрямо сжатые губы своего мальчика, вижу, что они подрагивают, и мне становится его жаль.
— Сынок, — присаживаюсь на корточки, — может, есть смысл чередовать? День правой, день левой?
— Мамочка, — оживляется Давид, — я так и хочу. Но прошлый раз мы всю тренировку били правой, и сегодня я должен бить правой. Моя левая нога может разучиться!
— За один раз не разучится, — пытаюсь его разубедить, но он качает головой.
— Ты не понимаешь, я сегодня попробовал, и уже совсем слабо получается. Вот смотри!
Он берет из рук тренера мяч, и смутное предчувствие заставляет меня воскликнуть:
— Давид, нет!
Но мяч уже взлетает вверх, и мы все следим за его полетом, как зачарованные. Он описывает красивую дугу и как в замедленной съемке гулко бьет точно в лоб одному из мужчин в костюмах, которые направляются из соседнего сектора в нашу сторону.
— Нет, — шепчу я, увидев, как мужчина пошатывается, прижимает ладони ко лбу и садится прямиком на траву. — Пожалуйста, пусть он останется живой!
И искренне радуюсь, услышав глухие маты, доносящиеся из-за спин обступивших его спутников. Ладно, что здесь дети. Пускай. Главное, что живой. Мертвые не матерятся.
Облегченно вздыхаю и поворачиваюсь к сыновьям.
Глава 2
— Мы извиняться, — хватает Данил за руку Давида и тянет к толпе, окружившей пострадавшего. Что-что, а извиняться они умеют.
— Мам, я с ними, — Ди облизывает ледяной сок и мчится следом за братьями.
Я заставляю себя сдвинуться с места и спешу за своими детьми. Хотя спешу — это громко сказано. Ощущения такие, будто к каждой ноге привязано по гире. Не представляю, как посмотрю в глаза человеку, которому мой сын попал футбольным мячом в лоб. Представляю, как это больно!
Подхожу ближе. Мальчики по очереди просачиваются между людьми в костюмах, следом ныряет Дианка.
Выглядываю из-за плеч суровых мужчин в солнцезащитных очках — по виду явно охранники. Пострадавший так и сидит на траве, прижав обе руки к многострадальному лбу, а напротив вытянулись в струночку мои сыновья.