Три девицы под окном...
Шрифт:
Варя встрепенулась:
— Вы успели что-то узнать? — Птенчиков печально кивнул:
— Твои друзья оказались обманщиками…
Он рассказал девушке о последних событиях и поделился своими выводами.
— Не верю… — прошептала Варя, опускаясь на пылящиеся простынки. — Егор не мог пойти на воровство. Он такой… такой…
— А Соня могла пойти на убийство? — Варя вздрогнула.
— Если бы Гвидонов ей мешал, она бы просто не вытащила из воды его бочку, — жестко констатировал детектив.
Девушка молча закрыла руками лицо. Соня —
Птенчиков велел Варе оставаться у прачки и носа не казать во дворец, где ее сразу заметит бывшая подруга. Взамен Варя взяла с него слово держать ее в курсе событий.
Разрозненные части затейливой мозаики постепенно занимали свои места. Однако главная цель — возвращение домой Егора Гвидонова — по-прежнему казалась неосуществимой. Как его найти? Нельзя же, в самом деле, подойти к Соне и поинтересоваться: где скрывается твой подельничек?
Иван брел во дворец полный самых мрачных предчувствий. Эх, погорячился он, объявив друзьям, что сумеет справиться с этой запутанной задачкой! Ничегошеньки он не сумеет. Даже с девчонкой не совладал, не оградил ее от опасности, не заставил улететь домой. Надо бы сообщить об их встрече в Центр Управления… Да только как сообщишь? Сотрудники Института — народ дисциплинированный, они его решения не поймут и не одобрят. Скажут: недопустимая халатность в боевых условиях…
Нужно скорее покончить с расследованием. Только с чего бы его начать?
Меж тем пир во дворце достиг кульминации. Лебедь отплясывала с Салтаном трепака, разомлевшие бояре подхрапывали в такт. И лишь седая Бабариха грустила в одиночестве над кружкой медовухи…
Птенчиков замер. Вот оно, недостающее звено! Разговорчивый боярин назвал старуху «царской тещей». Значит ли это, что Бабариха объявила Сонек своими дочерьми? Детектив в азарте потер ладони. В голове роились рабочие гипотезы. Неужели Сонька завербовала сообщницу из местных жителей? Или Бабариха тоже явилась из будущего? В любом случае «матушка» аферистки должна быть в курсе событий!
Иван окинул взглядом пиршественную залу. Соньки отсутствовали. Самое время действовать!
Бабариха отхлебнула медовухи и вновь углубилась в размышления о своей нелегкой доле: «Вот, жила себе, лиха не знала. А попутал лукавый на старости лет, и поддалась искушению… Уж больно хотелось к царю-батюшке в родственницы протиснуться! Да, видно, не судьба мне в тещах государевых задержаться. А всё эти девки проклятущие. Вздумалось им, видишь ли, на Буян прокатиться! Ну и катились бы себе, с глаз долой, так нет: весь двор за собой приволокли. И я-то, дурища старая, им подсобила, о красе царицы-Лебедушки нашему кобелю рассказала! А он и рад стараться: не успел одну царицу обгоревать, уж перед другой хвостом машет. Глядишь, жениться надумает, и что со мной тогда будет? Бывшая теща — хуже пленного сарацина…»
От такой перспективы Бабарихе и вовсе тошно стало. Совсем уж собралась она завыть в голос, как вдруг отвлек ее от горьких мыслей приятный мужской голос:
— Вы позволите присесть?
— Дак, ить… — От неожиданности старуха икнула и звучно сморкнулась в подол.
Птенчиков устроился на резной скамье и поставил перед Бабарихой кувшин зелена вина.
— Что-то я смотрю, не слишком по вкусу тебе, бабушка, эта медовуха. Дрянное пойло, дешевка. Не согласишься ли отведать вина эллинского, виноградного? С царского подноса стащил!
Бабариха захлопала глазами и невнятно замычала. Иван невозмутимо наполнил кубки.
— Ну, будем здоровы.
Бабка покладисто осушила свою емкость. Птенчиков окинул ее пристальным взором.
— Не нравится мне, бабушка, бледность твоего лица. О чем кручинишься?
— Ой, милок… — протянула Бабариха, лихорадочно подыскивая приличную причину, на которую можно свалить душевное расстройство.
— Да-да, слыхал я от людей о твоем горе, — продолжал меж тем Иван. — Какая ужасная трагедия — в один день лишиться и дочки любимой и внучка молодого!
Птенчиков выжидательно замолчал, надеясь на естественное продолжения разговора, однако старуха лишь печально шмыгнула носом. Детектив решил идти напролом:
— А давай, бабуля, выпьем за упокой души деточек твоих убиенных!
Уговаривать старушку не пришлось. Весьма профессионально она опрокинула в себя очередной кубок зелена вина, затем еще один, и еще… Нежданный кавалер проявлял чудеса галантности. Глаза Бабарихи заблестели, бородавка на носу порозовела. Игриво улыбнувшись заморскому гостю, она принялась кокетливо накручивать на узловатый палец клок выбившихся из-под платка седых волос.
— Так что же случилось с твоими детушками? — вернулся к интересующей его теме Иван. Бабариха склонила растрепанную голову ему на плечо и доверительно зашептала:
— Салтан-душегубец кровинушек моих извел. В бочки дубовые закатал и в море-окиян бросить велел.
— Кошмар! — притворно изумился Птенчиков и покосился на Салтана. — Надо же, каков тиран. А с виду вполне приличный человек. А чем заслужили они немилость страшную?
Бабариха кинула выразительный взгляд на серебряный кувшин. Кавалер подлил зелена вина, старушка хлебнула хмельного напитка и, обхватив голову руками, закачалась на лавке из стороны в сторону.
«Только бы не свалилась раньше времени», — испугался Птенчиков, отодвигая заветный кувшинчик.
— Так что же всё-таки произошло? — осторожно напомнил он тему разговора.
— Да знамо дело что, — внезапно обозлилась Бабариха. — Принес гонец Салтанову грамоту, а там написано: «…времени не тратя даром, и царицу и приплод тайно бросить в бездну вод». Вот и все дела.
— Прямо так и повелел? — обалдело переспросил Иван, почуяв знакомый пушкинский слог.
— Прям так… — Бабариха грузно навалилась на дубовый стол и неожиданно завела: