Три дороги во Тьму. Изменение
Шрифт:
— Хорошо. — Итан поймал взгляд Седония. — Я произвожу суд и объявляю этих людей невиновными в тех преступлениях, в которых их обвиняют. Они оправданы. Я, голос Первосвященника, все сказал!
— Но ваша милость! — взвыл Седоний. — Погибли паладины!!!
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — закончил Итан. — Впрочем, если хотите, можете написать первосвященнику. А до этого извольте выполнять постановление церковного суда. Или вы хотите противопоставить себя ему?
— Никак нет, ваше преосвященство! — Седоний отшатнулся. — Эй, расковать этих людей и отпустить!
Тюремщик невозмутимо кивнул
С паладинами встречались совершенно в другой обстановке: просторный светлый зал, огромный стол в центре и мягкие кресла вокруг него. Люстры из горного хрусталя, свисающие с потолка на цепях. Хотя было еще светло, в них горели свечи. Итан с порога оглядел поражавший роскошью зал и брезгливо поморщился. Прошел к столу и сел во главе. Навр пристроился за его креслом и стал принюхиваться, делая вид, что ему противны здесь все запахи. Паладины нахмурились. Некоторые схватились было за мечи, но под ледяным взглядом архиепископа Варградского торопливо убрали оружие подальше. Глава Очищающих оглядел всех присутствующих.
— У меня есть несколько вопросов. Я очень, — Итан особо выделил слово «очень», — прошу вас рассказать мне всю правду.
— Я тоже очень прошу, — поддакнул Навр. — Хоть я и не очень люблю вашу братию, но даже врагу не пожелаю участи, которая постигнет вас, если начнете врать. Господин бер Саан сегодня не в духе.
Один из паладинов вскочил.
— Ваше преосвященство! Почему мы должны терпеть здесь присутствие какого–то животного?! Да еще осмеливающегося что–то тявкать!
— Тявкать? — удивился Навр. — Мальчик, я еще не начал, как ты выражаешься, тявкать. Если начну, вас всех тут сдует! Если бы у вас было хоть чуток мозгов, вы бы сами сумели сообразить последствия ваших действий. Или вы думаете, что мы тут развлекаемся?
— Хватит! — архиепископ легонько стукнул ладонью по столу. — Что произошло с караваном? Правду и подробно!
Паладины вздрогнули и спорить не посмели. Поднялся один, кажется, старший среди них, и неторопливо, обстоятельно начал рассказывать, как они возвращались в Корград и решили проверить встретившийся караван…
— На предмет наличия лишних вещей, от которых караван надлежит облегчить, — понятливо кивнул Навр. — Богоугодное дело. Ведь без лишних вещей они быстрее дойдут до цели, продадут товар, а налоги пойдут на благо Святой Матери–Церкви. Продолжайте, пожалуйста.
Паладин отчетливо заскрипел зубами, но, не найдя поддержки у Итана, встревать в спор не рискнул.
— После начала проверки вдруг появилась ведьма и начала колдовать.
— Ага, — опять влез Навр. — Засверкали молнии, резко потемнело и похолодало.
— Наверное, испугалась, что мы ее почувствуем…
— Ну, конечно! Это ведь обычное дело, когда паладины чувствуют ведьм. Слушай, Итан, нафига вы держите столько Ищущих? Смотри, как ведьмы ваших паладинов боятся. Стоит им только появиться, и все ведьмы сразу кидаются проявлять свои таланты. Господин паладин, простите, не знаю вашего имени, да и не хочу узнавать, объясните мне, почему это ведьма, которая скрывала — и успешно скрывала! — свой талант, вдруг стала швыряться заклинаниями
— Да как ты… животное… Да я тебя!!! — паладин выскочил из–за стола и кинулся к Навру, выхватывая на ходу меч. Но не добежал — невозмутимо сидящий Итан вдруг привстал и сделал какое–то неуловимое движение рукой. Пробегавший мимо человек захрипел, выронил меч, схватился за горло и рухнул. Архиепископ Варградский задумчиво посмотрел на корчащееся у его кресла тело.
— Есть еще желающие высказать какие–нибудь претензии? — холодно поинтересовался он в тишине. Только паладин у его ног продолжал хрипеть. — Я так и подумал. Этого вышвырните отсюда. Жить будет, а вот говорить — уже вряд ли. Впрочем, оно и к лучшему — в мире и без его слов слишком много глупости. Я надеюсь, следующий рассказчик будет придерживаться только фактов и воздержится от проявления эмоций.
Возражений от паладинов не поступило. Хотя и выступать следующий оратор тоже не спешил. Только когда Итан нетерпеливо начал постукивать пальцами по столу, один встал.
— Она не сразу стала проявлять ведьмовские способности, — кашлянул он.
— О! Уже прогресс. — Итан коротко глянул на Навра, тот поспешно поднес ладонь ко рту. — Молчу, молчу, господин.
— Мы прекрасно понимаем, что до Ищущих нам далеко в этом плане, поэтому давно разработали кое–какие сценарии… Мы специально провоцируем людей… Ну, делаем вид, что грабим, угрожаем.
— Но ведь известно, что ведьмы — исчадия Зверя, и им чуждо сострадание, — не смог удержаться сатир от очередного замечания. — Полагаю, их только забавляют эти ваши планы.
Паладин на мгновение задумался, решая — отвечать на вопрос или нет. Покосился на пострадавшего товарища, которого слуги как раз выносили из зала, и решил ответить:
— Как видите, наша провокация сработала.
— Ага. А если бы не сработала, то вы, безусловно, вернули бы все вещи в караван и оживили мертвых… или полагаете, погибшие от рук паладинов сразу попадают в рай, и это для них и их родни должно служить утешением?
— Прокл немного увлекся, — буркнул паладин, отворачиваясь.
Итан, до того молча слушавший, вдруг резко встал. Паладины тоже поспешно вскочили.
— Идиоты! Какие же вы самодовольные идиоты! Даже сейчас ни хрена не понимаете, да? Вы хоть представляете, что натворили? Вы почти подписали приговор нашему миру!
— Господин, но что… ну, подумаешь, девчонка какая–то. Ну, погорячились ребята, — вылез один из паладинов, не слишком умный. — Всего двое в караване и погибло. А сколько эта мразь наших положила!
Навр вдруг потерял всю свою веселость, и устало посмотрел на говорившего.
— М–да. Мы тут всего двоих убили, а эта мразь начала наших убивать… нахалка. Как посмела! Слушай, а ничего, что эти двое были ее родителями? Я так и думал. Но даже если бы они были посторонними… Прокл заигрался… Игры у вас. — Навр вдруг подпрыгнул и уселся на стол. — Слышал я как–то легенду, что у Господа есть большая чаша, в которой собирается кровь и слезы людей, страдающих безвинно. Как только чаша переполнится, все это выльется в мир и затопит его. Правда, каждый благородный поступок, чья–то спасенная жизнь, уменьшает количество страданий в чаше. И до тех пор, пока честных людей больше — равновесие не нарушается. Может быть, пролитая вами кровь была последней каплей в этой чаше?