Три дракона Амели
Шрифт:
— Я влюбилась, Эм!
Честно говоря, от сумасшествия это отличалось мало.
Глава 16. Распахнутое сердце
Герцог высказал желание выехать из Эстена следующим утром, и Луиза вздохнула с облегчением — несмотря на умеренность в еде самого Филиппа, придворные его набрасывались на изысканные яства как саранча, и запасы продовольствия истощались с неимоверной быстротой.
Девушки тоже вздохнули — только с совсем иными чувствами.
— Ваш брат будет сопровождать его высочество
— Разумеется, — кивнула графиня. — Он просто обязан быть рядом с герцогом — особенно после того, что вы нам рассказали. Расположение будущего короля значит немало.
Нерешительность графа в его отношениях с ней и разочаровывала, и пугала Амели. Она видела, что нравится ему, и надеялась, что она для него — не просто увлечение. По словам Луизы, Анри вовсе не был влюбчивым.
Он не признался ей в своих чувствах. Не был в них настолько уверен? Или не хотел, чтобы эти чувства стали причиной гнева дракона?
До этого дня она надеялась, что граф не поедет с герцогом в Испанию — у того и так хватало сопровождающих. Это дало бы им возможность побыть вместе еще три месяца. А потом, возможно, он предложил бы ей сбежать от дракона в Париж. Да, Лангедоку пришлось бы не сладко, но кто сказал, что она должна думать о других, а не о себе? Если бы он предложил, она бы согласилась.
Но его слуга после обеда готовил к дальней поездке хозяйского вороного. А значит, граф не изменил решения ехать в Мадрид.
Она была в своей комнате, когда внезапно ей в голову пришла совершенно потрясающая мысль — а, может быть, Анри возьмет ее с собой в Испанию? Может быть, как раз сегодня он собирается ей это предложить? Конечно, о том, чтобы ехать вместе со свитой герцога, не может быть и речи. Но она может выехать в Мадрид, как только граф обустроится там.
Такое поведение не пристало благородной даме, но разве она, Амели, была благородна? Она не сомневалась, что Анри — честный человек, и если он возьмет ее с собой, то это будет означать предложение руки и сердца. Да, пожениться им будет не просто, но она надеялась, что в том времени, где она сейчас оказалась, документы, удостоверяющие личность, еще не имели большого значения. В конце концов, Анри — граф, и он что-нибудь непременно придумает.
Валери снова отправилась на прогулку и снова — в обществе маркиза. Только, кажется, вместо гор они решили исследовать замок — возможно, ту самую башню, где недавно были они с Анри. Обиженно сжалось сердце — это было их место, и мысль о том, что сейчас там находятся совсем другие влюбленные, была неприятна.
Когда за окном сгустились сумерки, к ней в комнату неожиданно заглянул граф и долго извинялся за столь вопиющее нарушение правил приличия.
— Ну, что вы, ваша светлость, разве вы не хозяин в своем замке?
Он поцеловал ее руку, и оба они смутились. Он не выпускал ее пальцы из своей ладони, а взглядом скользил по лицу, по губам, спускаясь ниже и ниже.
— Прогоните меня, — голос его был неожиданно хриплым. — Иначе мы можем совершить непростительную ошибку.
— Ошибку? — эхом отозвалась она.
— Вы знаете, о чём я говорю. Мы не имеем права… Ох, Амели, вы сводите меня с ума!
Он выбежал из комнаты так внезапно, что она не успела ничего сказать.
Она рухнула на кровать и пролежала, пока не вернулась Валери.
В комнате было темно, но мадемуазель Легран не стала зажигать свечу. Она тихонько разделась и тоже нырнула в постель. Амели сделала вид, что уже спит — ей не хотелось разговаривать. И она в самом деле попыталась уснуть, и наверно, именно поэтому не сразу сообразила, отчего так тряслась кровать. Валери плакала, уткнувшись в подушку.
— Вэл, что случилось?
Подруга не отвечала.
— Я позову Ирэн, да? — Амели потянулась к колокольчику, но мадемуазель Легран схватила ее за руку.
— Не надо, Эм. Ничего страшного не произошло.
— Тебя обидел маркиз? Вэл, не молчи!
Валери приподнялась.
— Никто не виноват, Эм, что я оказалась такой дурой.
— Он был с тобой груб? — возмутилась Амели. — Если это так, мы пожалуемся герцогу.
Мадемуазель Легран рассмеялась сквозь слёзы.
— Не будь наивной, Эм! Кого здесь интересуют чувства женщины? Мы — лишь приложения к мужчинам. Но не волнуйся — он не был груб. И ни к чему меня не принуждал.
Амели села рядом, обняла ее за плечи.
— Глупенькая, так чего же ты ревешь?
Ей показалось, что сейчас она гораздо старше Валери — во всяком случае, гораздо опытнее и мудрее. В конце концов, Бригитта Арно всегда старалась держать племянницу подальше от мужчин.
— Мы уже спускались по лестнице в башне, когда он вложил мне в руки мешочек с деньгами и сказал: «Надеюсь, это достаточная плата за…»
И Валери снова зашлась в рыданиях.
— Он дал мне денег, понимаешь? За то, что я была с ним. Как, как…, - грубое слово так и не сорвалось с ее губ. — Сначала я хотела швырнуть ему эти деньги в лицо, но испугалась — кто знает, каков он в гневе? А в башне мы были совсем одни. А сейчас я подумала — мне эти деньги нужнее, чем ему. Я не уверена, что смогу попасть с тобой в страну драконов — мне и прошлое перемещение далось с трудом. Я думаю, мне не стоит даже пытаться.
— Ты хочешь вернуться домой? — испугалась Амели.
Испугалась не столько за подругу, сколько за себя — привыкла к тому, что рядом есть человек, который знает ее историю, с которым можно быть откровенной, которому можно доверять.
Мадемуазель Легран покачала головой:
— Нет, Эм, я хочу остаться здесь. Может быть, я смогу купить домик в деревне. Я попытаюсь открыть лавку сладостей — ты же знаешь, я умею их готовить.
Они уснули только под утро, проплакав и проговорив всю ночь. Разбудила их Ирэн, сообщившая, что герцог отказался от завтрака, и гости уезжают прямо сейчас. Амели наскоро оделась и как была — без косметики на лице, с распущенными волосами, — выбежала во двор.