Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
В монашенках или в самом драматурге учительница усомнилась и кашлянула ещё разок - погромче. Спящий среагировал мгновенно:
– Не спрашивай, о ком и что звенит! Всемирной славы сладкого нектара пятнадцать полагается минут любому, кто решится обнажить в присутствии бесстрастных олимпийцев…
– Ну, хватит, - шепнул Давила.
– Забираем паспорта, деньги - и уходим. И не важно, как они сюда попали… И протянул руку к столу.
– Гр-р-р!
– послышалось в комнате. Жандарм и учительница мгновенно повернули головы.
У
Верхом на собаке, погружённый в густую шерсть, вертелся, словно древнегреческий мальчик на дельфине, окаянный чертёнок, бушменчик, бука или как его там. Бушменчик беззвучно веселился.
– Попались, - выдохнул Давила.
– Во влипли-то… Да тут в Сибири все заодно, как я погляжу… Сговорились… Сейчас Катулька пожалует…
– Сеньор!
– закричала Вера Игнатьевна.
– Вернее, мужчина! Гражданин! Господин! Товарищ! Соратник! Сударь! Хватит спать! К вам пришли!
– Гр-р-р!
– сказал пёс, охраняя покой хозяина.
– Хоть пифосом форосским назови, - охотно откликнулся из-под колеблемой газеты хозяин, - хоть кратером, хоть крынкою базарной, но умоляю - только не в очаг! Несносен жар увечного Гефеста, он жуткой гемикранией грозит, - отмщеньем абстинентного синдрома… Простого пива - пусть оно напиток рабов и слуг, но в час, когда в садах, верней сказать, в аллеях Академа уже умолкли речи мудрецов…
– Я в холодильнике погляжу, - поспешно сказала Вера Игнатьевна и покосилась на лохматого стража, заискивая - дескать, ты же сам лапками-то не сумеешь?
Лохматый не снизошёл до обслуживания хозяйского бодуна - он действительно мотнул башкой в сторону холодильника. Чертёнок сорвался со спины, подскочил к огромному шкафу, без труда открыл дверцу, вытащил, после некоторого раздумья, банку, дёрнул за кольцо, подкрался к ложу и сунул яркий цилиндр под газету. Там забулькало.
Потом банка звякнула об пол и покатилась к порогу.
– Прославлю день, неделю, месяц, год… - проснувшийся поднялся и сел на ложе. Газета слетела к его ногам…
– Серёжа!
– отчаянно вскричала Вера Игнатьевна.
ГЛАВА 38
– Принесли же черти этого султана, - ругался губернатор Солдатиков.
– Как я его должен принимать? Официальный это визит или частный? Имею я право с ним договоры подписывать? Почему нет чиновника из МИДа? Может, это и не султан вовсе, а простой чечен прилетел…
– Простые чечены так не летают, - хмуро сказал референт Ценципер и почесал подбородок о каравай.
Вообще-то каравай, увенчанный берестяной солонкой и стоящий на серебряном подносе с рушником, должна была держать дама-конферансье из местной филармонии, одетая в подлинно национальный костюм, но о визите Салаха бен Омара объявили столь внезапно, что разыскать её в выходной день было немыслимо.
– Олег Максимович, - добавил Ценципер, - ведь мы уже который год вот так - на свой страх и риск. Пора бы и привыкнуть. За федеральную власть не спрячешься.
– Сплошной страх и постоянный риск, - вздохнул губернатор.
– Как мы его посадили-то ещё… Как он бетонку не проломил…
Громадный «Боинг-дримлайн», доставивший в Малютин высокого гостя, медленно подплывал к зданию аэровокзала.
Ценципер подхватил поднос с караваем в левую руку, а правой быстро высморкался в рушник с петухами.
– До чего же крепко вы арабов не любите!
– подивился Солдатиков.
– Протоколам не обучены!
– глумливо сказал референт.
– Ну, держись, Сеня, - сказал губернатор.
– Двое нас, все остальные в разгоне. Ещё обидится, что мало народу встречает… Где я ему летом народ возьму?
– Как бы он на бэтээрах не приехал, - вздохнул референт.
– А то помнишь товарища Иосипа Броз Тито? Нашу школу его тогда встречать выгнали с флажками. Югославские автоматчики из-за брони выглядывают, всегда готовые стрелять в советских людей на их же территории… Ты смеяться будешь, но так мне за Родину тогда обидно стало!
– Я и товарища Ким Чен Ира помню на бронепоезде, - сказал губернатор.
– Когда не надо, мы гордые, как Кармен, а когда надо… Но султан Салах приехал не на бэтээрах.
Опустился грузовой пандус, и по нему неспешно пошагали белые одногорбые верблюды-альбиносы - небольшой караван. На каждом горбу покачивался хорошо вооружённый бедуин. Синие тюрбаны воинов пустыни топорщились всякой армейской электроникой, стволы разного калибра шарили по лётному полю в поисках злоумышленников.
Замыкал шествие белый ишак - всадником же был маленький старик в огромной чалме и драном чапане.
– Коллега, видно, твой, - хмыкнул губернатор.
– Великий визирь. А где же сам? Неужели на лихом коне? Коню бы он не удивился. Подбежал мертвенно-бледный генерал Лошкомоев.
– Неужели они так по улицам пойдут?
– простонал он.
– Надо же договориться было о порядке! А вдруг с балкона пацан из воздушки пульнёт ради смеху? Они же весь город разнесут!
– Соскучился по мелочной опеке Москвы?
– спросил референт.
– Ну, снайперов-то у нас хватит, - сказал генерал.
– Если что. Где же этот султан?
Верблюды и всадники выстроились вдоль красной ковровой дорожки в ожидании.
Из тёмной бездны «дримлайна» показалась процессия.
Чёрные босые гиганты, чьи чресла препоясаны были шкурами леопардов, несли на плечах огромный паланкин. Стёкла паланкина, наверняка бронированные, изнутри затянуты были узорными занавесками.
Губернатор и присные ожидали, что процессия возле них остановится, но гиганты даже не удостоили никого взглядом и продолжали двигаться дальше, сопровождаемые по бокам боевым бедуинским охранением. Направление они держали, в общем, правильное.