Три камешка
Шрифт:
Гусейнов пригласил их в канцелярию, расспросил как они доехали, потом повел в столовую обедать, показал заставу. Он оказался не таким уж строгим и страшным, любил шутку, и девчата снова осмелели и начали задавать вопросы.
– А почему у вас все двери открыты настежь?
– спросила Маруся.
– Да как вам сказать, - уклончиво ответил Гусейнов.
– Чтобы сквознячком проветривало помещение...
Маруся недоверчиво посмотрела на него, и тогда Батурин пояснил ей не очень уверенно:
– Это на случай тревоги. Так?
– обернулся он к майору.
– Бывает и так...
– Ой, как интересно!
– воскликнула Маруся.
– А часто бывают у вас тревоги?
– Частенько...
– И нарушители идут, да?
– переходя на шепот, спросила Дуся.
– Да идут иногда, но ребята у нас гостеприимные, чуть что, сразу на заставу приглашают, - и опять в глазах у него промелькнула хищная улыбка.
– А сколько вы их задержали?
– Евдокия, не приставай с глупыми вопросами, - одернул ее Батурин.
– Ничего, ничего, пускай спрашивают, - усмехнулся Гусейнов.
– Только вот не помню точно, сколько мы их задержали, - обратился он к Дусе с серьезным видом.
– Память у меня неважная.
Дуся покраснела, но ее поддержала Маруся:
– А как вы их задерживаете, расскажите. Ну, хотя бы, в последний раз?
Гусейнов снова улыбнулся.
– Ну что ж. Так и быть, расскажу. Пойдемте на берег.
Майор что-то негромко сказал дежурному, тот сбегал в казарму и принес начальнику бинокль и пистолет в огромной деревянной кобуре, которая сразу придала майору грозный, воинственный вид. Девчата опять присмирели, а Батурин деловито осведомился:
– Новой системы?
– Да.
– Хорош!.. На фронте мы "ТТ" носили.
– А где воевали?
– спросил Гусейнов.
– Начал под Москвой, а кончил в Прибалтике.
– А я отступал от Прибалтики до Москвы. Потом в эти края, на границу.
– Ну, а меня под Каунасом ранило, и вышла отставка. Да, было дело...
И они оживленно заговорили, вспоминая, в каких полках и дивизиях воевали и кто был командиром. Когда они вышли на берег, майор замолчал. Умолк и Батурин. Они стояли на галечном гребне пустынного пляжа, в какой-нибудь сотне метров от высоких шестов.
– Вот тут у нас и проходит передовая.
Широкая полоса разномастной гальки. С одной стороны - берег, кусты, деревья, зеленые крутые взгорья; с другой - море. Небо очистилось и морская гладь искрилась на солнце. Прямо сквозь кусты и деревья просматривались какие-то строения, а дальше тоже поднимались взгорья. Это уже была заграница.
К берегу на той стороне подходило какое-то судно.
– Ой, как интересно, - прошептали Маруся и Дуся.
– Вон корабль какой-то идет.
– Это швербот, - уточнил майор.
– Он чужой, да?
– Чужой.
– А куда он идет?
– Постоим - увидим... Так вот, здесь мы и задержали в последний раз нарушителя.
Швербот, видимо, не давал ему покоя, он все время посматривал на него.
– Да, так вот... Нарушитель прошел прямо по урезу воды, чтобы не оставлять следов. Дело было ночью, и он прошел метров пятьсот по нашей территории, но был задержан вон там, видите? Надеялся, что у самой заставы мы не очень-то будем его ждать.
– А кто задержал?
– спросила Маруся.
– Рядовой Краснов. Между прочим, интересный человек. В прошлом году по нему два раза стреляли с той стороны.
– Что вы говорите?!
– воскликнула Дуся.
– И не попали?
– Промахнулись.
Все опять приумолкли. Над пляжем струилось марево горячего воздуха, нагретого раскаленной галькой. Море было спокойным и пустынным. Недалеко от берега появлялся и исчезал нырок, охотясь за рыбой. Волна то накатывалась на большой камень, то скатывалась, и казалось, что кто-то невидимый то надувает его воздухом, то выпускает воздух - так он менял свои размеры. И здесь, мимо этого камня, прошел нарушитель...
Батурин подошел к самой воде, посмотрел на колеблемое, мелкое дно. Вода была такой чистой и прозрачной, что в нее неудобно было бросить окурок. Батурин скомкал его и спрятал в карман.
Он посмотрел на ту, чужую, сторону и увидел, как на пляж вышел человек в военной форме, видимо, офицер, судя по нарядной фуражке и мундиру. Батурин ни разу со времен войны не видел офицеров чужих армий, и какое-то странное чувство настороженности и тревоги охватило его.
А Марусе и Дусе было очень интересно, и одна из них спросила:
– Зачем он вышел, встречать швербот, да?
– Проверять билеты у пассажиров, - серьезно ответил Гусейнов.
Батурин уже давно заметил за ним эту странную манеру шутить, но сейчас она показалась ему неуместной.
Швербот медленно подходил к берегу. На палубе его толпились какие-то люди, кто в пиджаках, кто в белых рубашках. Вот он уткнулся высокой носовой частью в отлогий берег, и тотчас же эти люди стали спрыгивать прямо на гальку. Прыгали они довольно ловко, как на военных учениях. Интересно...
– Три, четыре, пять, шесть...
– считал майор, наблюдая в бинокль.
– Кто это? Зачем они?
– забеспокоилась Маруся.
– Экскурсанты. Двадцать один человек. И все молодые. Хотите посмотреть?
– и Гусейнов протянул Батурину свой бинокль.
Молодые парни, все как на подбор рослые и загорелые, лениво поднимались по пляжу, с любопытством посматривая на нашу сторону. Они видели его, Батурина, видели майора Гусейнова и Марусю с Дусей, показывали на них пальцами и о чем-то переговаривались. Потом к ним подошел офицер, что-то сказал и все остановились, стали разглядывать советский берег, заставу, пограничную вышку.