Три кило веселья
Шрифт:
«Оба шлепнулись в муку!»
Томас еще за несколько шагов до машины вытащил из кармана плаща брелок, направил на нее, пикнул. Но машина не отозвалась. Не пикнула в ответ, не мигнула фарами.
Он нажал кнопку еще раз - тот же результат. Вернее - никакого результата. Томас лихорадочно начал шарить по карманам в поисках обычных ключей. Но было уже поздно!
Из толпы покупателей откуда ни возьмись возникли конкретные парни. А та самая тетка с сумками оказалась дядькой с наручниками. Томас попал в крепкие руки. И никто, кроме нас с Алешкой, этого даже
Со стороны: трое приятелей обнялись, похлопали друг друга по плечам, сели в машину и уехали.
Алешка посмотрел им вслед и каркнул. Другая тетка с сумкой, настоящая, шарахнулась от него в сторону и сказала: «Хулиган!»
А он вовсе не хулиган. А даже совсем наоборот. Если бы у вас, тетенька, был такой сын, вы бы гордились им так, что об этом знала бы вся наша страна. И ближнее зарубежье…
Глава XIVГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК
Домой идти почему-то не хотелось. И мы пошли на наш школьный стадион проведать наши нежные саженцы.
Уже темнело. Осенью быстро темнеет. Быстрее даже, чем зимой. Зимой это не так заметно - кругом белый снег. И переход от дня к ночи идет плавно. А осенью - раз!
– и «ку-ку!».
Мы зашли на территорию школы и уселись на скамейку под березой. Эти березы сажали еще наши родители, когда учились здесь в первом классе.
В школе еще кое-где светились окна, там еще шла учебная жизнь. И воспитательная работа.
– Как здорово получилось, - сказал я.
– Как они вовремя рядом оказались. Профессионалы!
– Особенно - Оболенский, - как-то странно хихикнул Алешка.
– При чем здесь Оболенский?
– не понял я.
– Папа ведь на работе, в министерстве.
– Младший Оболенский! Алексей Сергеич! Дим, ты, может, когда-нибудь, на заре туманной старости, станешь великим писателем. Но великим сыщиком ты никогда не будешь.
– А я и не собираюсь, - обиделся я.
– Нам в семье и двух сыщиков хватает. У нас еще и собака - ищейка. Пусть хоть один писатель будет.
– Не обижайся, Дим. Все очень просто.
– У него все просто.
– Степик, чтобы нас с тобой подстраховать, дал мне такой же брелок, какой папа дал адмиралу. И сказал: мы все время рядом. Вот и все!
– А когда же ты успел кнопку нажать? Я не видел.
– А я ее не нажимал, Дим.
– Алешка, похоже, начал уставать от умных объяснений глупому брату.
– Сама нажалась?
– Томас ее нажал.
– Не понял.
– Это была истинная правда. Правдивая истина.
– Ему-то зачем оперов вызывать? На свою шею!
Алешка вздохнул.
– Дим, я ему один брелок на другой заменил. Он думал, что машину отпирает, а на самом деле - оперов вызывает: «Все сюда! Будем брать!» Брелочки-то, Дим, совсем одинаковые. Вот он, его родной.
– Алешка достал из кармана брелок.
– Хочешь, покатаемся? Машина Томаса у магазина стоит. Ее еще не забрали. Поехали? Сделаем по парку круг почета.
– А как же ты один брелок на другой заменил? По карманам у него шарил?
Алешка опять тяжело вздохнул, подтянул коленку, обхватив ее руками, и положил на нее подбородок. Устал объяснять очевидное. Но снизошел.
– Я сразу догадался, что раз уж он получит медали, значит, будет рвать ногти…
– Когти.
– Да, когти. Он знает, что находится под наблюдением, так? Значит, ему нужно изменить внешность. И я не ошибся. Ты думал, я правда в кустики тогда бегал? Я Томасу навстречу побежал. Увидел его и покрался за ним. Смотрю, снимает плащ, прячет под дерево, достает из сумки другой плащ, одевается. Тут бы и дурак догадался. Как только он за деревьями скрылся, я его плащ…
– Обыскал! Здорово по чужим карманам лазить?
– Это ты от зависти говоришь, что сам не догадался. В одном кармане у него пистолет (я из него на всякий случай все патроны вынул).
– Алешка погремел патронами в кармане.
– А в другом кармане - брелок. Ну я и сообразил. Поменял их - и все. Теперь, думаю, пусть пикает сколько хочет. А там всего два раза-то и надо.
Вот честное слово - я не позавидовал. Я только загордился таким братом. На всю страну. И ближнее зарубежье вместе с дальним.
Однако патроны у него забрал.
– Покатаемся, Дим? Или покаркаем. Давай, ты будешь каркать, а я кукукать.
И вдруг он в самом деле выдал два «ку-ку» - мужик идет. Но это был не просто мужик: в дверях школы возник Михаил Потапыч с двумя ведрами воды.
– Поможем!
– вскочил Алешка.
– И маме врать не придется.
Да, конечно. Но она обязательно скажет: вы, наверное, у меня молодцы - весь парк полили. На два года вперед.
– Молодцы!
– встретила нас мама.
– Теперь я думаю, что смогу не только бегать на стадионе по утрам, но и по вечерам плавать.
– Мы старались, - буркнул Алешка, переобуваясь.
– А папа пришел?
– Ждет вас.
– С ремнем?
– С палкой, - сказала мама.
– Мыть руки и за стол.
Папа уже был на кухне, ждал нас. Без ремня и без палки.
Я молча высыпал перед ним патроны на стол. Он усмехнулся и сгреб их в кучку.
– Можете мне ничего не рассказывать, - предупредил папа.
– Я все знаю.
И он даже признался, что на чердаке были установлены камеры наблюдения. И все, что там происходило, снято на пленку.
– Интересное кино получилось, - сказал папа.
– Особенно, Дим, когда ты в щит лбом врезался.
– Пап, - спросил Алешка, поскорее уводя его от опасной для нас темы, - а вы старичков-то нашли? У которых квартиры Каштанов отбирал?
Что-то его старички стали волновать?
– Нашли, живых, к счастью. В далекой деревне, в старых сараях. Без всяких удобств.
И папа рассказал, как легко обдуривал Каштанов доверчивых пенсионеров.
Он предлагал им обменять их городские квартиры на загородные дома. Природа, свежий воздух, огородик… Что еще надо на старости лет? А когда они подписывали договор, их увозили в дальние деревни, в какие-нибудь развалюхи.