Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

Тимофеев Владимир

– Если это рецидивисты-мокрушники, - вмешался в разговор Михаил, - то убить им раз плюнуть.

– И значит, что?
– Иван Николаевич поднял вверх указательный палец.

– Что, что? Мочить их всех надо, - брякнул Смирнов.
– То есть, тьфу ты, нейтрализовать по-быстрому, если возможность имеется. Но только, чтобы с мирными гражданами ничего страшного не случилось.

– А может, надо сначала переговоры с бандитами провести?
– усомнился я в столь радикальном выводе.

– Можно и переговоры, можно еще что-нибудь, - пожал плечами "чекист".
– Если я правильно понимаю, нас в данном случае интересует

конечная стадия.

– Именно, - кивнул подполковник.
– Переговоры завершились ничем, договориться не удалось. Бандиты в истерике, в любую секунду может случиться непоправимое.

– И тут на сцену выходит главный герой. Весь в белом, - рассмеялся молчавший доселе Семёныч.

– Всё верно, - в тон ему усмехнулся Ходырев.
– А зовут этого героя Фомин Андрей Николаевич. Понимаешь, Андрей, к чему я клоню?

А чего тут не понимать? Всё предельно понятно. Товарищи офицеры для меня целый спектакль разыграли. Наверное, щадили мою неокрепшую психику. Любой советский пацан просто представить не может, что "наши" преступники тоже берут заложников. На это только фашисты способны. "Советская малина собралась на совет. Советская малина врагу сказала - нет!" Увы, пройдет всего лет пять или шесть, и никого это уже удивлять не будет. Нелюдь живет среди нас, и чем ближе мы к "свободному рынку", тем её всё больше и больше.

– Понял, Иван Николаевич. Я должен подстрелить бандитов, но не должен зацепить мирных граждан.

– Правильно понял, - вздохнул подполковник.
– Твоя задача заключается именно в этом. На каждой мишени я нарисовал дополнительную фигуру. Силуэты - это простые советские люди, в которых ты ни в коем случае не должен попасть. Бандиты прячутся у них за спинами. Головы преступников, их-то я как раз и нарисовал, выглядывают из-за плеч граждан. Всего мишеней четыре, а у тебя только четыре патрона и пятнадцать секунд чистого времени.

– Патроны все в магазине?

– Да, в магазине. Но пистолет ты держишь не в кобуре, а наизготовку. Для сложившейся ситуации это нормально.

– Ясно, - я почесал затылок.
– Вот только...

– Что только?

– Для прицельной стрельбы дистанция великовата.

– Логично, - поддержал меня Евгений Семёнович.
– Лучше подсократить дистанцию где-нибудь вдвое.

– Согласен, - после небольшого раздумья объявил Иван Николаевич.
– Уменьшим дистанцию до пятнадцати метров.

– Я готов, - выпалил я с нарочитой бодростью в голосе.

– Хорошо. Тогда снаряжай магазин и иди на рубеж. Упражнение начнёшь по готовности. Специальной команды не будет.

– Есть, товарищ подполковник.

Готовность к открытию огня я изобразил следующим образом. Расставил ноги на ширину плеч, правая слегка согнута и отведена назад. Локти - не вниз, а чуть в стороны, пистолет (в смысле, ствол) - параллельно земле. Уже решил для себя, что на месте оставаться не буду. Буду перемещаться по фронту, от мишени к мишени, чтобы по минимуму менять положение рук при прицеливании. Сами же руки хоть и немного расслаблены, но ПМ держат крепко. Причем, не классическим хватом, как на плакатах, а почти как голливудском боевике. Рукоять пистолета зажата в правой, левая поддерживает кулак пальцами. Плечи чуток вперед, будто ссутулился. Взгляд поверх линии прицеливания. То есть, прежде чем палить по врагу, надо сперва разобраться, где он и кто он. Не дай бог, ошибёшься,

пристрелишь заложника - самому потом жить не захочется. И значит: сначала думай, потом стреляй, а не наоборот, как в дурном анекдоте. Вот только думать надо очень и очень быстро. Быстрее, чем в блиц с гроссмейстером...

Трямс! Мишени поворачиваются ко мне лицевой стороной. Как я ни жду этот момент, всё равно вздрагиваю от неожиданности и... с трудом сдерживаю рвущийся наружу смех.

"Так вот ты какой, северный олень!"

Да уж, Иван Николаевич постарался на славу. Настоящий художник. "Примитивный кубист". Пикассо и Пиросмани в одном флаконе.

Схематично изображенные головы бандюганов выглядывают из-за ростовых силуэтов. У каждой присутствуют на морде "глаза", "нос", "рот"... даже "уши" имеются. Одна башка полностью лысая, у трёх остальных - шевелюры разной длины, а еще усы, бороды. И у всех - крестик на переносице. Выходит, это и есть десятка.

Ну что ж, значит, будем стараться попадать противникам между глаз. Чтобы, как говорится, с гарантией.

Всё, перестаю мысленно ржать, пытаюсь сосредоточиться на стрельбе.

Не знаю, по какой конкретно причине, но у меня отчего-то не получается воспринимать эти мишени именно как мишени. Перед глазами вдруг начинают мелькать картинки из "прошлого". Кадры, виденные когда-то по телевизору. Захват террористами самолета. Несколько вооруженных автоматами отморозков, удерживающих заложников в обычной квартире, и идущий на штурм СОБР. Больница в Будёновске, Норд-Ост, школа в Беслане, перекореженный взрывом вагон метро, горящий автобус...

Мишени одна за другой заволакиваются призрачной пеленой, расплываются будто в тумане, превращаясь в настоящих людей. Абсолютно живых, сошедших в реальный мир со страниц страшной сказки. Той, у которой нет и не может быть счастливого окончания. Но которую все-таки можно переписать. Здесь и сейчас. Моими усилиями.

Вот передо мной стоит тощий пацан в очках. Типичный ботаник. А за его спиной коротко стриженный тип с ножом. Лезвие у горла парнишки. На пальцах бандита отчетливо видны татуировки в виде перстней.

– Слышь, корешок! Ты чё, совсем оборзел?!

"Я что, всё это вслух говорю?!"

– Да у тебя же ломка в натуре. Тебе же доза нужна. Что ж ты терпилу не обшмонал? Это же наш клиент. У него герыч в кармане.

Уркаган неожиданно дергается, рука с ножом опускается ниже. Видно, и впрямь решил пощупать карманы заложника.

Бах!

На переносице у бандита появляется отметина попадания. "Минус один!"

Перемещаюсь на метр левее.

Следующая цель - относительно молодой, обливающийся потом "клиент". В руке у него пистолет. Ствол упирается в щёку дородной тётки. Её буквально трясёт от ужаса. На лице ни кровинки, вот-вот брякнется в обморок. Преступник тоже трясётся. На деле, видать, впервые, не привык ещё к таким передрягам.

– Парень, ты что, дурак? Зачем тебе это? На тебе же мокрухи нет. Бросай ствол и уматывай, тебя не тронет никто. Мать твою! Да что ж ты делаешь, дурик? У бабы ж инфаркт.

По расширившимся глазам бандита чувствую, что слова мои он так или иначе воспринимает. Тётка начинает медленно оседать на пол. Наверное, и вправду обморок. Растерявшийся урка, вместо того, чтоб стрелять, пытается подхватить заложницу - какое-никакое, а всё же укрытие. Рука с пистолетом уходит в сторону.

Бах!