Три кварка (из 2012-го в 1982-й)
Шрифт:
За витринным стеклом виднелись разложенные по блюдцам сосиски с горчицей, горошек, сырники, та самая сметана в гранёных стаканах, заполненных доверху и наполовину. А ещё яйца под майонезом, компот, плюшки, разнокалиберные пирожки, коржики. Плюс пирожные и пара тортов. Прага и какой-то бисквитный. А с самого края – котлеты.
От вида последних есть неожиданно расхотелось. Увы, была у нашей столовой одна старая, тянущаяся долгие годы проблема: любые изделия из фарша по выходу «из печи» оказывались несъедобными. Даже шутка припомнилась из студенческого фольклора: «…а шницель, сударь, поставьте в ангар…» Впрочем, не только котлетами «травили» работники общепита несчастных студентов. Полный набор неприемлемых для желудка продуктов перечислялся
Короче, пришлось-таки покинуть буфет и направить свои стопы дальше. Туда, где можно было найти пищу, более подходящую оголодавшему семнадцатилетнему организму.
Стопы привели моё бренное тело к магазину «Хлеб», встроенному в жилой дом в ближайшем от института квартале. Потыкав вилкой ржаные буханки и не найдя подходящей по свежести, перевёл взгляд на соседние лотки. Булки и крендели меня не заинтересовали, хотя пахли они вполне себе ничего, услаждая нос благостным ароматом. Внимание привлекли разложенные рядками батоны. Небольшие по тринадцать копеек, стандартные по двадцать пять и… Ага, вот это-то мне и надо. Здоровые, на килограмм весу, пшеничные изделия хлебобулочной промышленности, по форме напоминающие вытянутые вдоль и сплюснутые с боков эллипсоиды, украшенные бусинками изюма. Цена у них, правда, кусачая. По полтиннику штука. Однако с самого краешку притулились несколько разрезанных пополам. Вот их-то мы и возьмём. Не все конечно, а только один, в котором изюма побольше.
Прихватив понравившуюся половинку, расплатился на кассе и снова вышел на улицу. Вгрызаясь в душистый мякиш, оглядываясь по сторонам, соображая, что жевать всухомятку не совсем комильфо. В принципе, можно было вернуться в буфет и купить там компот или лимонад, но хлеб… Настоящий хлеб требовал иного к себе обращения. Для полного счастья ему не хватало молока.
Молочный был за углом, в том же доме. И молоко там имелось. Как разливное, за которым выстроилась небольшая очередь с бидонами, так и в пакетах. Выбрал себе треугольный, в виде правильного тетраэдра, цветов, хм, российского флага. В двухтысячных таких днём с огнём не найдёшь, а здесь – обычное дело.
Отгрыз уголок, отхлебнул. Покатал во рту, дегустируя. Вкус неплохой, жирность на уровне, духу эпохи соответствует. И химии не ощущается.
В общем, таким макаром – с батоном в одной руке, молочным пакетом в другой, откусывая и отхлёбывая на ходу – перешёл дорогу и двинулся через институтский комплекс к железке. Очень мне вдруг захотелось, «вот вынь да положь», на электричке в Москву прокатиться. Не откладывая в долгий ящик – свободного времени много, надо его как-нибудь убивать.
До станции добрёл минут примерно за десять. Хлеб дожевал, молоко допил, пустой пакет… увы, урны поблизости не нашлось, пришлось запулить в кусты. Знаю, что нехорошо, но делать нечего – не тащить же его с собой, м-да. Короче, сытый, довольный, свободный как Анджела Дэвис (была такая известная всем нашим людям «борцунья» в далёкой Америке), я подошел к железнодорожной платформе. На противоположной стороне красовалось название «Новодачная».
Мысленно усмехнулся. Каждый год на 1 апреля наши шутники меняли её на «Водочная», выбрасывая две лишние буквы, а одну переставляя на «нужное» место. Дурость конечно, но… дуракам закон не писан. Один раз, помнится, троица таких «шутников» решила приколоться по-взрослому. Замкнули ночью семафор на переезде и принялись раскрашивать рельсы. Суриком, под цвет грунта. А на вопрос застукавшего их обходчика «Что это вы тут делаете? Кто приказал?» лишь отмахнулись с досадой: «Мужик, не мешай. Личное указание Гоги». Путеец проникся и мешать не стал.
Естественно, первая утренняя электричка остановилась перед переведённым в запрещённый режим семафором, а машинист тут же доложил по инстанции: «Горит красный. Пути разобраны». Железнодорожное сообщение по савёловской ветке оказалось прервано на четыре часа, пока не разобрались, в чём дело. Прямой ущерб – миллион или около этого. «Маляров» нашли. В тот же день. Одному дали три года условно, второму – два. Обоих отчислили. Третьему повезло больше – всего лишь исключили из комсомола. Он стоял на стрёме и в покраске непосредственного участия не принимал.
Жаль, конечно, придурков, но… поделом. Каждая шутка имеет свои границы. Дура, как говорится, лекс…
* * *
Билет я купил только в один конец – обратный уже лежал в кармане, приобретённый на Савеловском вокзале три с лишним часа назад. Подумалось, что неплохо было бы взять месячный проездной, однако скидки для студентов и школьников ещё не действовали (учебный год начинался только через два дня) и, соответственно, пришлось бы платить полную цену. В итоге ограничился обычным талоном на поездку от третьей зоны до нулевой. Обошлось это удовольствие в двадцать копеек, в четыре раза дороже, чем на метро. Впрочем, метро сюда и через тридцать лет не дойдёт, поэтому и сожалеть не о чем.
Народу в вагоне было немного. Электричка шла из Лобни, а не из Дубны или Дмитрова, и возвращающиеся домой дачники полностью оккупировать её не смогли, застряв со своими вёдрами, лопатами и корзинами на дальних подступах – между Икшей и Талдомом. Словом, сидячих мест оказалось в достатке, и до Москвы-Савёловской я доехал с комфортом, расположившись на деревянной лавке возле окна, разглядывая проплывающие мимо городские пейзажи. Лианозово, Бескудниково, Дегунино… Увы, платформу Тимирязевскую в 82-м ещё не построили, так же как и серую ветку подземки, связавшую в будущем центр со спальными районами северо-востока столицы. Радости живущим где-нибудь в Бибирево или Алтуфьево этот факт конечно не добавлял, вынуждая граждан пользоваться автобусными и железнодорожным маршрутами. Правда, сегодня жители первопрестольной особой транспортной активности не проявляли – воскресный день, на работу ехать не нужно.
Рассматривать «старую» Москву оказалось занятием интересным. Никаких торговых центров, базаров, автомобильных стоянок, рекламных щитов. Просто дома, просто гаражи, просто заводы и фабрики. Провода, столбы, не вырубленные ещё лесополосы. Особенно порадовал меня длиннющий транспарант на фасаде одного из промпредприятий. «Сохраним родную природу». Так и захотелось добавить к нему классическое «Мать вашу». Ну да, игра слов, второй смысл, фига в кармане – привычное дело для рефлексирующей «творческой» интеллигенции… чтоб её. С этими лозунгами вообще, что сейчас, что в будущем, одна катавасия. Извратить изначальный смысл – раз плюнуть. Вот, помню, пошли мы как-то с друзьями в поход по предгорьям северного Урала. Ну и забрели, как водится, в один населённый пункт, типа, продуктами подзатариться. Зашли и узрели на сельсовете НЕЧТО. Состоящий из двух половин слоган: «КОММУНИЗМА НЕИЗБЕЖНА!» Обалдев от увиденного, решили сначала, что это просто особенности местного диалекта, поскольку проживали там, в основном, оленеводы. Ненцы, коми, ханты, ещё кто-то из народностей севера. И лишь спустя полминуты дошло: лозунг не из двух слов состоит, а из трёх. Третья (точнее, первая) часть транспаранта лежала внизу на отмостке. И написано на ней было «ПОБЕДА». Такие вот, понимаешь ли, загогулины…
* * *
Электричка прибыла на 4-й путь. Пройдя по платформе и окинув взглядом пока ещё одноэтажное (не успели ещё надстроить) здание вокзала, вышел на примыкающую к нему площадь. Ни тебе турникетов, ни ларьков, ни бомжей, тусующихся между ними. Скукота, короче, сплошная, ха-ха. Впрочем, один ларёк на площади всё-таки был. «Союзпечать». А рядом с ним… продавали мороженое. Большой белый ящик, выпускающий клубы пара при открывании, и тётка в косынке, тоскующая на раскладном стульчике. Хотя нет, вру, она вовсе не тосковала – спокойно сидела себе и, нацепив очки, читала какую-то книгу.