Три лилии Бурбонов
Шрифт:
В июле в Мадрид пришли тревожные новости о серьёзном поражении кардинал-инфанта при Тирлемонте в Нидерландах и о том, что его жизни угрожает опасность. Фернандо очень любили в Испании, и дурные вести, по словам Хоптона, «вызвали большую тревогу у их величеств и всего двора, ибо я не могу выразить, какую нежность проявляют к инфанту самые разные люди».
Филипп IV впервые по-настоящему разозлился на Оливареса, когда узнал, что письмо, написанное кардинал-инфантом с просьбой о дополнительных ресурсах, было скрыто от него. Граф-герцог столкнулся сейчас, как никогда раньше, с решимостью короля действовать вопреки его советам. Филипп не испытывал недостатка в личном мужестве и горел желанием отличиться с оружием в руках, как это сделал его брат, поэтому настаивал на своём желании
Наконец, Филипп отдал Оливаресу безапелляционный приказ подготовить его немедленный отъезд. В ответ его фаворит вынес этот вопрос на обсуждение Совета. Поскольку все советники были сторонниками первого министра, они согласились с ним, а не с королём. По их словам, на путешествие не хватало денег, а недавние успехи во Фландрии, возможно, сделают путешествие ненужным. В любом случае, они умоляли короля не относиться к этому вопросу легкомысленно. На что Филипп ответил, что он принял их совет к сведению, но распорядился, чтобы всё было готово к его отъезду за двадцать дней, если это станет необходимо.
В канун Нового, 1636 года, как сообщают очевидцы, «их величества отправились обедать в Буэн-Ретиро, где во второй половине дня была своего рода комедия или праздник, невиданный прежде в Испании… После поэтов пришли…карлики, маленький негритёнок и девушки, которых… называют «графскими извивающимися» и они изобразили свои фигуры и разыграли сотню обезьяньих трюков, чтобы вызвать смех. После этого вечеринка закончилась балом и маскарадом».
Год, начавшийся таким образом при дворе, был отмечен кардиналом-инфантом Фернандо во Фландрии и Франции военными победами. Захватив Пикардию и Шампань, он форсировал Сомму и вышел к берегам Уазы, угрожая самому Парижу.
Уолтер Астон, сменивший Хоптона на посту английского посла в Мадриде, свидетельствовал:
– Когда в конце сентября 1636 года в Мадрид пришла долгожданная весть о победах кардинал-инфанта в Пикардии, ликование было неистовым. Его Величество и весь двор отправились к Богоматери Аточской, чтобы возблагодарить её... Они возвращались ночью по улицам, освещённым бесчисленными факелами; всем Советам было приказано устроить празднование в честь этого события, все они исполнили его с лихвой и большой роскошью, каждое застолье стоило 2000 дукатов, и впереди ещё много других, которые превзойдут их все…
Воодушевлённый Оливарес спланировал одновременное вторжение войск во Францию под командованием адмирала Кастилии и ещё одно со стороны Германии через границу Бургундии. Но единственной из этих атак, которая к чему-то привела, была атака кардинал-инфанта. Тем не менее, даже он, то ли из-за нехватки ресурсов, то ли из-за недостатка смелости, задержался на линии Соммы и Уазы, пока французы не оправились от охватившей их паники. Принц Оранский также выступил на помощь французам, а Париж собрал огромную армию горожан, чтобы противостоять врагу, и в начале 1637 года испанцы под предводительством дона Фернандо снова отступили во Фландрию и были вынуждены перейти к обороне. Но конечным результатом временной демонстрации испанской мощи стало освобождение каталонской границы от неминуемой опасности со стороны французов, и Филипп IV больше не настаивал на своём желании самому командовать войсками в Барселоне.
28 июля на площади Пласа Майор состоялся грандиозный бой быков, собравший огромное количество людей, поскольку, как говорили, животные были необычайно свирепыми. Должно быть, так оно и было, потому что несколько человек были убиты, но, хуже того, кое-кто из зрителей обнажил кинжалы, и на глазах у короля завязалась драка. Филипп, возмущённый таким неуважением к своей особе, приказал арестовать нарушителей. Альгвазилы передали их лучникам гвардии, от которых им удалось сбежать. Тогда король вышел из себя, что с ним случалось очень редко, и в гневе поднялся, чтобы покинуть арену. Изабелла потянула его за плащ и уговорила снова сесть, после чего ещё два быка и множество лошадей были убиты. Но король так и не успокоился, и, проходя мимо лучников гвардии, спросил:
– Разве вы лучники? За что вам платят?
Дело закончилось взаимными обвинениями между лучниками и альгвазилами и наказанием первых.
Потребность Испании в союзе с Англией теперь стала менее насущной, поскольку звезда Ришельё временно померкла. Вальтеллина была отбита и оккупирована испанскими войсками. В Германии французы тоже потерпели поражение, и, что хуже всего, потеряли Эльзас. Более того, Ришельё столкнулся с опасными придворными интригами Гастона Орлеанского и его кузена графа Суассона, и половина Франции была охвачена волнениями против налогов, введённых великим кардиналом. Так что Оливарес, все эти годы державший английского короля на крючке с помощью приманки в виде Пфальца, теперь мог на время сбросить маску.
Прибыв в Лондон, Артур Хоптон написал Астону:
– Теперь у нас открылись глаза на намерение австрийского дома удержать Пфальц. Должно быть, у них очень скверное мнение о нас, раз они обращаются с нашим королём так неучтиво… Невероятно, что они так поступили. Они наверняка потеряют нас, если не будут осторожны.
В то же время испанцы хвастались в Мадриде:
– …пфальцграф уложен на лопатки, и король Англии не посмеет спорить с нами по этому поводу.
А король Испании продолжал развлекаться. Несколько недель спустя после неприятного инцидента во время боя быков был найден новый предлог для празднества ввиду ожидаемого прибытия в Мадрид принцессы Кариньяно, жены принца Томаса Савойского, который сражался на стороне испанцев под началом кардинал-инфанта. Предыдущие торжества не могли сравняться по великолепию с тем приёмом, который Филипп устроил этой принцессе из дома Бурбонов. Дело было в том, что она, вдобавок, была сестрой графа Суассона, который с оружием в руках выступил против Ришельё, а враг кардинала был другом Испании. Но, в конце концов, гостья вызвала отвращение у мадридцев своей гордыней, алчностью и буйством своих слуг, а перед отъездом её сменила другая знатная француженка, герцогиня де Шеврёз, которая приехала из Лондона в качестве эмиссара Марии Медичи и была принята с неменьшим почётом, к большому гневу принцессы Кариньяно. Излишне говорить, что ни одна из интриг против Ришельё не имела успеха, и кардинал находился у кормила власти во Франции до своей смерти в 1642 году.
Затем последовала ещё одна серия празднеств в Буэн-Ретиро в честь избрания шурина Филиппа римским королем и наследником императорского трона.
– Расходы, безусловно, были очень велики, - ехидно заметил Астон, - но королю это ничего не стоило; ибо он долгое время использовал этот город (Мадрид) для оплаты всех экстраординарных расходов либо для своей чести, либо для своего удовольствия.
Между тем до посла дошли слухи, что Англия и Франция готовятся заключить какое-то соглашение. Его корреспондент Хоптон сначала это опроверг, а в другом письме, подтвердив, что французы и англичане подписали договор, иронически напомнил приятелю изречение Оливареса:
– Среди принцев не бывает благодарности.
Отношения между Англией и Испанией почти перешли в открытую враждебность, когда в октябре 1639 года мощный флот из семидесяти судов, который с огромным трудом снарядил Филипп, был почти уничтожен голландцами в Даунсе, а затем добит в английских водах, где испанцы надеялись укрыться. Когда испанский посол в Англии обратился к Карлу с просьбой защитить флот, король сразу же начал торговаться по поводу Пфальца. Тем временем голландцы смело атаковали испанцев у побережья Кента и разгромили их. Оливарес был в ярости и потребовал возмещения ущерба от короля Англии, который, по его словам, помог голландцам. Дабы соблюсти приличия, Карл I приказал заключить в тюрьму адмирал Пеннингтона за то, что он не защищал нейтралитет английских вод, но это было всё. Эта битва при Даунсе нанесла смертельный удар попытке Испании снова стать великой военно-морской державой, и понесённые тогда потери престижа и материальных средств так и не были полностью восстановлены.