Три лилии Бурбонов
Шрифт:
– Ступайте с Богом! Я не хочу быть монахиней!
Но вернёмся к Марии Кальдерон. Большинство историков считают, что она поступила в монастырь в 1642 году. Дело в том, что тогда Филипп IV официально признал своим сыном Хуана Хосе (единственного из всех своих бастардов) и, возможно, заодно заставил его мать принять постриг в обители Сан-Хуан-Баутиста-де-Вальдефермосо-де-лас-Монхас в Ле-Алькаррия возле Гвадалахары. К тому же, сохранился документ, согласно которому в следующем году она стала настоятельницей в этом монастыре.
Чем же занималась актриса до этого? Наверно, выступала в провинции (и тут биографии Марии и её сводной сестры Хуаны снова
А вот писатель Анри де Кок утверждает, что на самом деле она всю жизнь любила только своего однофамильца драматурга Педро Кальдерона, «испанского Шекспира», в чьих пьесах играла главные роли:
– Рассказывают, что последним словом, которое она произнесла, готовясь испустить последний вздох, было имя: «Педро!»
Но эта романтическая версия не имеет абсолютно никакого подтверждения ни в документах, ни в воспоминаниях современников. Зато сохранилась ещё одна красивая легенда, связанная с Марией. Якобы, вскоре она сбежала из монастыря и вступила в шайку разбойников, орудующих поблизости на восточной оконечности Иберийских гор. Из-за чего один из горных хребтов до сих пор носит её имя: «Сьерра-Кальдерона». По другой же версии, она вернулась в Мадрид, где гильдия актёров поддерживала её материально. Опять же, точно неизвестно, в каком году актриса умерла – в 1646 или в 1678? А, может, последняя дата – год смерти Хуаны Кальдерон? Вероятнее всего, Мария всё же скончалась в монастыре, а её сводная сестра - в собственном доме, дважды овдовев, в нищете и забвении.
Глава 8 ВЫБОР ИЗАБЕЛЛЫ
Любовь Филиппа IV ко всяким празднествам проявилась в полной мере, когда, наконец, родился наследник испанской короны. Вдобавок, за две недели до того, 3 октября 1629 года в столицу прибыл принц Гвасталла, посланник императора, чтобы жениться по доверенности на инфанте Марии. Кажется, его вышли встречать все дворяне Испании. Причём их многочисленность и роскошные наряды дали повод заметить очевидцу:
– Мадрид по богатству походил на вторую Индию.
Не успели закончиться торжества в честь приезда Гвасталлы, как родился Бальтазар Карлос, и, по выражению Хьюма, «Мадрид погрузился в очередную оргию празднеств». Крещение происходило в ближайшей церкви Святого Иоанна, которую соединили с Алькасаром временная лестница и галерея, великолепно украшенные гобеленами. По этому коридору в паланкине из серебра и хрусталя, перед герольдами и в сопровождении толпы знати, пронесли младенца, находившегося на коленях графини Оливарес, назначенной его гувернанткой. По левую руку шествовал её муж, «странно одетый», как было замечено очевидцами, в длинную мантию из серебристой ткани с рукавами до земли, в то время на груди его виднелась алая перевязь (считалось, что это какая-то церемониальная одежда австрийского дома). Затем прибыла крёстная мать, новая королева Венгрии, и остальные высокопоставленные лица. Хотя присутствие короля на церемонии крещения наследника противоречило этикету, он был слишком горд и счастлив, чтобы отказаться от этого удовольствия и тайно наблюдал за всем из окна соседнего дома.
Во время церемонии Инес де Суньига держала ребенка у купели, сидя на «стуле из горного хрусталя, самом дорогом предмете мебели, когда-либо виденном в Европе», в то время как кардиналы и епископы сделали всё возможное, чтобы приобщить инфанта Бальтазара Карлоса к христианской церкви. Как только Изабелла смогла появиться на людях (это произошло 22 ноября, в её день рождения), её, в свою очередь, чествовали так, как никогда раньше. Конные состязания в масках, факельные парады, бои быков и балы сменяли друг друга изо дня в день.
Филипп IV показал себя во всём блеске, будучи прекрасным наездником. По поводу чего венецианский посланник ещё в марте 1628 года иронически заметил:
– Король настолько склонен к верховой езде и охоте, что Оливаресу удаётся удерживать его за этим весь день, не оставляя королю времени на дела, он лишь успевает подписывать решения Совета, что идеально устраивает Оливареса.
Изабелла изо всех сил старалась ограничить влияние министра и его жены на своего сына. Уделяя ему много времени, она не допустила того, чтобы для малыша был создан собственный двор. Таким образом, Бальтазар Карлос воспитывался при дворе своей матери, и все его слуги (кроме гувернантки) были выбраны ею из числа преданных королеве людей. Какие бы меры не предпринимал фаворит, статус королевы укрепился с рождением наследника.
Несмотря на всеобщую нищету, Испания умудрялась постоянно посылать людей и деньги в Германию и в Нидерланды против протестантов. В то время как Ришельё, которому мешала война с Англией из-за невыполненных условий брачного контракта Генриетты Марии, был вынужден сохранять мир с Испанией с января 1626 года. Однако когда в августе 1628 года был убит Бекингем, оказывавший помощь Ла-Рошели, оплоту французских гугенотов на юге Франции, кардинал мог снова обратить своё внимание на действия Оливареса. Предлогом для войны на этот раз послужил старый вопрос о герцогстве Мантуанском, на вакантный престол которого претендовала Франция. Однако испанцы захватили укреплённый пункт Казале с помощью герцога Савойского. В ответ Ришельё послал французскую армию вытеснить захватчиков с территории герцогства. Поэтому Оливарес остро нуждался в союзе с Англией.
Возобновить связи между этими странами помог и великий Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец, с лета 1628 года работавший в Мадриде по приглашению Филиппа IV и имевший секретные верительные грамоты посла от Карла I Стюарта.
Проведя много часов с королём, Рубенс так охарактеризовал его:
– От природы он наделён всеми достоинствами как телесными, так и духовными, поскольку в моих ежедневных контактах с ним я хорошо его узнал. И он, несомненно, был бы способен править при любых обстоятельствах, если бы ему хватало уверенности в себе и он не полностью бы отдавал свои полномочия другим.
Уже однажды обманутый испанцами, король Англии был твёрдо намерен заключить с ними союз только при условии возвращения Пфальца его зятю. Когда Рубенс подготовил почву, в ноябре на переговоры в Мадрид должен был прибыть уже известный нам Коттингтон. Отправив вперёд своего секретаря Артура Хоптона, он с удивлением узнал, что Филиппа IV не было в Мадриде: король решил проводить до границы свою сестру Марию. Уклонившись от встречи с толпой вельмож, посланных Оливаресом, Коттингтон ночью тайно въехал в столицу. Но когда граф-герцог захотел лично встретиться с ним, англичанин ответил отказом и, сев в карету, отправился во дворец, чтобы выразить почтение королеве и попросить об официальной аудиенции у министра.