Три лилии Бурбонов
Шрифт:
Поселившись в западной части герцогского замка, получившей название «Палаццо Мадама», Кристина велела обустроить её по своему вкусу, как и подаренную ей свёкром загородную резиденцию Валентино под Турином, куда перевезли мебель и картины из герцогской коллекции.
– С первого же пробуждения души Кристины она в полной мере стремилась к искусству и любви, - утверждает Джемма Джованнини, - …её разум блуждал в поисках чего-то грандиозного, что неободимо создать, чего-то прекрасного, что могло дать вдохновение. Оглядевшись по сторонам и не найдя в герцогских владениях дворца, полностью удовлетворяющего
Примером для подражания Кристине также служила вилла Маурицио возле Турина. Это был целый комплекс благородных зданий (жилое помещение и павильоны) в центре итальянского сада с фонтанами, окружённый лесом и сельскохозяйственными угодьями (виноградники, фермы и огороды), Кардинал Савойский одним из первых в герцогстве начал выращивать не только лимонные, но и апельсиновые деревья. Внутри помещения были украшены фресками и картинами, а также предметами мебели, купленными в Париже. В 1620 году Лодовико д’Алье, друг кардинала, поставил там свою оперу «Охота», а для Кристины в крытом павильоне был устроен «бал дам».
Уже в 1621 году началась полная реконструкция замка Валентино, продолжавшаяся почти без перерывов почти сорок лет. Работы выполнял архитектор Карло ди Кастелламонте, а позже — его сын Амедео. Вдобавок, в 1622 году Кристина купила у графа Лодовико Тезауро виллу на Туринском холме, на месте которой впоследствии было возведено новое здание.
Принцесса не скрывала, что, по её мнению, савойский двор не идёт ни в какое сравнение с двором её брата. А по вечерам в своих покоях развлекалась музыкой и танцами в небольшой компании приближённых. Неудивительно, что в Савойе её считали слишком легкомысленной и непостоянной из-за любови к развлечениям.
Но если верить той же Джемме Джованнини, с мужем Кристина, в конце концов, поладила:
– К счастью для неё, всё пошло наилучшим образом. Виктор Амадей… вскоре завоёванный её необычной красотой, полюбил её исключительной и ревнивой любовью, сделав себя рабом её капризов, которые она проявляла даже в самых серьёзных государственных делах. И она, несмотря на страстный темперамент и врождённую склонность к любовным приключениям, которые подрывали её репутацию, безусловно, была ему любящей спутницей.
Хотя Виктор Амадей неохотно принимал участие в вечеринках, устраиваемых женой, предпочитая им уединённые прогулки по лесу или охоту, он не отказывался от выполнения своего супружеского долга. В следующем, 1621 году, Кристина родила мёртвого ребёнка. А спустя ещё год на свет появился вполне здоровый мальчик Людвиг Амадей. После чего, получается, принц умыл руки, так как на протяжении шести лет Кристина больше не беременела. Вероятно, между супругами пробежала чёрная кошка. Что же произошло?
Хорошенькая молодая женщина очень быстро оказалась в центре придворных сплетен, приписывавших ей различные романтические похождения. Интересно, что в отличие от брата-короля, Кристина, невзирая на первый негативный опыт, не потеряла интерес к сексу. В то время как Виктор Амадей был довольно ревнив.
Всё же рискну предположить, что, по крайней мере, на протяжении первых десяти лет её супружеской жизни, несмотря на сплетни окружающих, королевская мадам была верна своему супругу. И холодность в их отношениях была вызвана не только его ревностью. Основания для этого даёт письмо Кристины к Виктору Амадею от 9 апреля 1630 года:
– …я всегда буду благодарна за оказанные мне почести, которые будут мне ещё дороже, если они будут сопровождаться благосклонностью Ваших горничных…
После этого ироничного намёка всё выглядит совсем в другом свете. Интрижки дворянина со служанками были настолько обыденным делом, что даже не заслуживали упоминания в воспоминаниях современников. К ним даже жёны редко ревновали своих мужей. Но только не Кристина, которая вряд ли могла принять то, что какой-то сын герцога посмел вообще изменять ей, королевской мадам! По крайней мере, его отец, Карл Эммануил, предпочитал дворянок.
Но, оказавшись, по сути, в одиночестве при савойском дворе после отъезда своей французской свиты, Кристина вскоре поняла, что ей нужно хотя бы внешне поддерживать с мужем хорошие отношения. Смуглолицый кареглазый брюнет, Виктор Амадей унаследовал от отца невысокий рост, был худощав, но, к счастью, не имел горба. К тому же, у него не было ни официальных любовниц, ни бастардов, и он мог считаться идеальным супругом.
Правда, любить его у королевской мадам получалось лучше всего на расстоянии, тем более, что Виктор Амадей частенько либо воевал, либо принимал участие в сложных дипломатических миссиях. Хотя каждое своё письмо к нему Кристина начинала словами: «Моё дорогое сердце» или «Моя дорогая жизнь», новые дети у пары пока не появлялись. Впрочем, на отношения принцессы с мужем влияли также политические события.
Глава 3 ТЯГА К ВЛАСТИ
Как уже упоминалось, Карл Эммануил I хорошо относился к невестке. Ведь Кристина являлась гарантом его дружбы с Францией. Вдобавок, она была родной сестрой Елизаветы, которая с 1620 года стала королевой Испании (под именем Изабеллы). Тем не менее, он вовсе не собирался допускать её к государственным делам.
– …по мере того, как в ней развивалась женственность, - утверждает Джемма Джованнини, - ей уже не хватало того, чтобы просто жить при дворе и предаваться развлечениям; её стремления становились всё выше и выше и уже достигли того, чтобы принимать участие в управлении государством. Но её свёкор, хотя и знал об этом, был слишком самодоволен и держал её подальше от всех дел, на что она жаловалась во всех письмах к своей семье.
Кристина была готова включиться в политическую игру, так как это позволило бы ей ощутить свою значимость и повысить свой авторитет среди окружающих. Как и в случае с Марией Медичи, сладострастие прекрасно уживалось в ней с честолюбием. Но, в отличие от своей матери и сестёр, ей не суждено было стать правительницей могущественного государства, ибо владения Савойского дома были как бы между молотом и наковальней - Францией и Габсбургами (сначала Испанией, потом Австрией). Потому политика Карла Эммануила I заключалась в сложном маневрировании между более сильными соседями.