Три метра над небом
Шрифт:
Перед ним стоит жиличка по имени синьора Ментарини, с плохо подстриженными волосами и крючковатым носом.
– Привет, Стефано, как поживаешь? Давно тебя не видно.
Это к счастью, думает Стэп. Он чудовище, поэтому не стоит видеться с ним часто. Потом он вспоминает о Стиве Тайлере и о той шлюшке, что вошла к нему в лифт. А ему досталась синьора Ментарини. Нет в мире справедливости. Он уходит не поздоровавшись. Во дворе выбрасывает сигарету. Разбегается, отталкивается и, выбросив руки, ныряет вперед. Никакого сравнения. Сальто-мортале он делает куда лучше. С другой стороны, Тайлеру пятьдесят
– Издеваешься? Да я влюблена как кошка!
– Не преувеличивай.
– Нет, Паллина, правда. Я им так дорожу!
– Как он может быть тебе дорог, если вы вместе всего-то пять месяцев?
– Да знаю, но я безумно его люблю, это же мой первый серьезный роман!
Паллина со злостью переключает передачу. «Первые серьезные отношения – и с таким козлом», – думает она. Включает третью и влетает на площадь Мадзини. Потом переключает на вторую и сворачивает направо. Баби крепко обхватывает ее талию, пока они на полной скорости вписываются в третий перекресток, на котором и находится «Нуова Фьорентина». Сын хозяина, Фабио, стоит в дверях. Завидев их, он машет и идет к ним навстречу. Он очень привязан к обеим. На самом-то деле он питает слабость к Баби, хотя успешно ее скрывает. Фабио провожает их к правому ряду столиков, сразу у входа, рядом с кассой. Оттуда хорошо видно весь зал. Официантка приносит два меню. Но Паллина уже придумала, что заказать.
– Здесь чудесная кальцоне! Сыр с яйцом, моццарелла и кусочки ветчины. Умереть не встать!
Баби ищет в меню что-нибудь наименее губительное для диеты. Но Паллину не сдвинуть:
– Нам две кальцоне и два светлых пива. Средних.
Баби испуганно смотрит на подругу:
– Как, еще и пиво? Хочешь, чтоб я лопнула?
– Ну один-то разик можно! Ради праздника!
16
Год назад.
– Баби, Баби! – стучит Даниела в дверь ванной.
Но Баби не слышит. Она стоит под душем, и вдобавок по радио на полную громкость поют U2. Наконец Баби что-то услышала. Будто сильный стук, выбивающийся из ритма ударника. Она закрывает воду и, не вытираясь, убавляет звук.
– Ну что там такое?
Даниела вздыхает с облегчением:
– Наконец-то, я уже целый час стучу. Тебе Паллина звонит.
– Скажи ей, что я в душе, перезвоню через пять минут.
– Она говорит, у нее что-то срочное.
Баби фыркает.
– Ну ладно! Давай сюда телефон.
– На, держи.
Баби отворяет дверь. Даниела стоит с трубкой в руке.
– Только недолго, мне должна Джулия позвонить.
Баби вытирает ухо, прежде чем поднести к нему трубку.
– Ну, что там стряслось?
– Ничего, хотела просто поболтать. Чем занимаешься?
– Принимала душ. Не знаю, как это у тебя выходит, но ты все время звонишь мне, когда я в ванной.
– Ты разве не встречаешься сегодня с Марко?
– Нет, он сегодня пошел к другу заниматься. У него экзамен через два дня. Биология.
Паллина на секунду умолкает. И все же решает ничего не говорить.
– Отлично, я зайду за тобой через десять минут.
Баби берет маленькое полотенце и вытирает волосы.
– Я
– Ну пойдем, съедим по пицце…
Баби пытается возразить. Но все причины – усталость, несделанные задания и безумное желание посидеть дома в халате и ночной рубашке перед телевизором – разбиты в пух и прах. Через некоторое время она уже сидит на Vespa позади Паллины, изрядно напуганной движением в час пик.
– Ты куда едешь?
– А что?
– Мы не к Баффетто едем?
– Нет.
– А почему?
– В жизни нужны перемены. Баби, ты теперь такая обыкновенная! Всегда к Баффетто, всегда «хор» по латыни, все как всегда! Кстати, а с кем ты сейчас?
– Как это – с кем? С Марко вроде бы.
Баби обескураженно глядит на Паллину. Неизвестно почему, но она уверена, что подруге Марко не нравится.
– Вот видишь, ты и тут такая скучная! Надо что-то менять.
– Какого праздника?
– Ну… мы уже кучу времени никуда не ходили вдвоем.
Баби думает: а ведь она права. Когда она изредка куда-то ходила, то только с Марко. И теперь так хорошо быть здесь, с подругой. Пал-лина роется в карманах куртки. Наконец вытаскивает заколку со стразами и сердечками из камушков, собирает волосы и закалывает их.
Милое круглое личико показывается во всей своей красе. Баби улыбается.
– Какая красивая заколка. Тебе очень идет.
– Нравится? Я ее купила на площади Карли у Брусколи.
Приносят пиво. Баби смотрит на бокалы: какие большие!
– Это средние? Какие же тогда большие?
Паллина поднимает свой бокал.
– Да ладно тебе. – Она чокается с бокалом Баби, немного пива выплескивается и вспенивается на скатерти.
– О-о-о-о… – Паллина ставит бокал на стол. – Какой кайф…
И вытирает рот, тщательно, с силой проводя по губам салфеткой. Иногда ей нравится напускать на себя суровый вид. Баби открывает пакетик хлебных палочек. Вытаскивает одну поподжаристей и начинает хрустеть. Потом оглядывает зал. Группки ребят весело болтают, поглощая кусочки пиццы с помидорами. Девушки с претензией едят ножом и вилкой все, даже асколанские оливки. Юная парочка беседует, ожидая, пока их обслужат. Милая девушка с темными, не очень длинными волосами. Юноша галантно наливает ей вина. Его видно со спины. Неизвестно почему, но Баби кажется, что она его знает. Мимо них проходит официант. Парень его останавливает и спрашивает, готова ли их пицца. И тут Баби видит его в лицо. Это Марко. Хлебная палочка ломается у нее в руках, а внутри что-то обрывается. Воспоминания, чувства, прекрасные мгновения, нашептанные слова любви завертелись в вихре иллюзий. Баби бледнеет. Это видит Паллина:
– Что с тобой?
Баби не может вымолвить ни слова. Только указывает куда-то в глубину зала. Паллина оборачивается. Официант отходит от столика. Паллина видит все. Марко улыбается сидящей напротив него девушке. Гладит ей руку, уверенный в том, что скоро принесут пиццу и вечер продолжится как надо. Паллина поворачивается к Баби.
– Вот же сукин сын. Просто слов нет. Все мужики одинаковые! Это у него такой экзамен по биологии! К анатомии, наверное, готовится.
Баби молча опускает голову. По щеке ползет слеза. На подбородке она останавливается, но подгоняемая печалью, ныряет в пустоту.