Шрифт:
Добро и зло враждуют: мир в огне.
А что же небо? Небо – в стороне.
Проклятия и яростные гимны
Не долетают к синей вышине.
Омар Хайям
Камень 30-ый
– Пойдём. Нам ещё надо успеть до темноты добраться до места, – и Садхир направился не в сторону, где были угощения, а в сторону моего дома.
И мы с
Средний муж шёл впереди, а мы с младшим шли за ним, вровень друг с другом. Как-то так получилось. Да Мохан и не возражал. Но, чем ближе был мой отчий дом, тем сильнее и тревожнее билось сердце. Ведь они из-за меня идут против своего главы семьи. Ох, уже нашего. Поллав – главный у нас. И он уже сказал, что против. И, как бы ни хотелось мне забрать хоть что-нибудь от родителей с собой, однако же, я и о младших мужьях заволновалась.
Через несколько шагов рискнула, поравнялась с Садхиром – Мохан обиженный обошёл меня и пошёл в одну линию с нами, с другой стороны от меня – и робко сказала:
– Но Поллав не хотел…
– Это неправильно, – тихо возмутился Садхир. – Все родители подарки дают дочерям и приданное. А твои не смогли. Хотя бы как их подарок забери свою старую одежду и украшения.
– Но ведь Поллав… – смущённо начала, но покосившись на любопытные лица, следившие за нами оживлённые глаза, замолкла.
– Просто не носи их часто, – шепнул мне молодой мужчина, наклонившись к моему уху и коснувшись меня своим тёплым дыханьем, смешенным с запахом пряностей из сладостей. – Но ты имеешь право носить их. Не волнуйся, я попрошу Поллава. Но не сейчас. Пускай он успокоится немного.
Заплакав, сложив ладони у шеи, пылко сказала:
– Благодарю, мой господин!
– Ох, до чего же непривычно! – улыбнулся он и, склонившись к моему уху, шепнул: – Просто Садхиром зови. Я привык, что братья и знакомые зовут меня так.
Смущённо возразила, но очень тихо, чтобы могло только между нами остаться, ну, ещё и с напряжённо подслушивающим бинкаром:
– Но так неприлично…
– Но в каждой семье есть свои правила, – с улыбкою возразил он мне, потом добавил тихо: – Хотя, конечно, лучше, если ты не будешь звать по имени нашего Поллава.
– Я понимаю, мой…
– Ну, пойдём, – он рукою указал в сторону моего дома, уже показавшегося из-за других.
– А нам с Садхиром можно! – бодро сказал Мохан, но под взглядами меня и среднего брата смущённо примолк.
Но, впрочем, я, кажется, уже начала привыкать, что младший муж много говорит. И говорит вообще всё, что вздумается.
– Подойди сюда, – попросил средний муж, входя в дом, который сегодня перестал быть моим.
И послушно ступила к нему. И Мохан, к нам привязанный, ступил за мною.
– Где
Достала послушно.
– И гхи.
И кувшин с топлённым сливочным маслом принесла – мужья были вынуждены ходить за мною. Отдала всё среднему мужу, присевшему у очага. Не понимала, зачем ему то, чего в свадебных ритуалах не было. Но раз он захотел – его воля закон для меня.
Садхир степенно наполнил маслом светильник. Разжёг огонь. Я хотела сбегать за кизяком, но мне помешал Мохан. Рукой накрыл мою на моём плече, потянувшуюся снять накидку. И за кизяком ходить не позволил мне. Попросил только указать, где хранится.
– У тебя такое платье красивое! Я прямо любуюсь. Грустно будет, если запачкаешь, – сказал серьёзно.
И, под насмешливым, хотя и тёплым одновременно, взглядом брата, добавил:
– И вообще, пока хна на твоих руках не сойдёт, тебе не надо самой работать. Ты уж береги её, чтоб твоя любовь к нам стала крепче.
– Хорошо, мой го…
– Ах, зови меня Моханом! – пробурчал он. – Я как-то странно себя чувствую от всей этой вежливости. Как будто расстояние между нами увеличилась.
Робко сказала:
– Так ведь так и есть: вы супруг мне теперь. И вы выше меня.
– Слушай, ну, это… – юноша смущённо лоб протёр. – Но ведь Шива вообще как труп без своей Шакти Парвати. И говорил, что она – половина его. Я, как бы… мне как-то веселее, если мы будем равными.
Грустно сказала:
– Но так не бывает!
– Хотя бы немного, – взмолился он, сжав мои руки, отчего я взгляд смущённо потупила. – Хотя бы когда мы рядом. И при Садхире. Он у нас не вредный. Но пойдём. Не знаю, понравится ли Поллаву идея Садхира. Но, если мы успеем сделать до него…
Вот, значит, как младший муж иногда истолковывает послушание!
Шаг ступил младший муж – и накидки, связанные между нами, натянулись – он вздохнул.
– Вместе пойдём, – поднялся Садхир.
– Да что вы руки будете пачкать! – вздохнул юноша. И, второй раз вздохнув, осторожно снял вдруг свою накидку и перекинул через плечи среднего брата. – Кизи мне скажет, где у них кизяк – и я быстро принесу. А пока ты будешь хранить связь между нами, – мрачно сощурился: – Но вы никому не говорите, что я отходил! И я быстро-быстро вернусь, – мой локоть схватил, правда, осторожно. – Так, где он у вас хранится?..
Путь ему указала. И он быстро принёс кизяка. Очень спешил, будто боялся, что связь между нами слабее станет и короче. А за ним корова наша пришла. Вошла в дом, замычав грустно и вопросительно.
Я ступила к ней – и накидка на мне и две с Садхира натянулась. Он было встал, чтобы снова пойти со мной, но я не захотела мешать ему исполнять его задумку – и лишь протянула к корове руки. И та сама ко мне подошла. Мордой в моё плечо уткнулась.
Мохан поставил корзину с кизяком возле нас, быстро в печку подложил. Быстро кинулся руки отмывать, чтобы вновь накидку свою зацапать.