Три мужа для Кизи. Книга 2
Шрифт:
Бинкар столько всего помнит! А ведь он тогда был маленький! Хотя я так и не поняла, сколько лет ему тогда было.
– Джита заговорила с ним? – вдруг спросил Поллав.
Но гнева не звучало в его голосе. Только грусть.
– Да, она заговорила с ним.
– Она могла, – добавил старший брат, вздохнув. – У Джиты было доброе сердце.
– Она ещё ему мой ладду отдала! – обиженно сказал юноша. – Тот, который мне отец подарил за то, что я выучил сложную мелодию!
– Ну уж и сложную, – фыркнул старший брат.
– Для меня она была сложной! – возмутился младший.
– Тиграм это расскажешь. В животе, – насмешливо предложил Поллав. – Им это будет очень важно. Сожрать такого талантливого бинкара! Молодого! Да все тигры Бхарат от зависти сдохнут!
Садхир кашлянул. Кажется, напоминая им обо мне. Намекая, что я не рада слышать их рассуждения о тиграх, с которыми мы можем встретиться. Да ладно тигры! Я ещё больше боялась ракшасов. Ведь вдруг и вправду отца моего убил демон?.. Говорят, ракшасы страшно кровожадные. Детей едят. Выпивают молоко из грудей кормящих матерей. Брр…
– И вообще, это был последний ладду, которым меня наградил отец! – всхлипнул юноша.
Порою он слишком чувствительный. Но, может, просто потому, что очень молодой?.. Братья-то его посерьёзнее.
И я, замерев, выжидала, что они там ещё скажут. Да и… ужасно было вот так плыть над землёй, в темноте, под свёртками, неизвестно куда. А болтовня Мохана как-то меня отвлекала от страхов и мыслей о тиграх и демонах, которые могут обитать в лесу. Идти-то всё равно куда-то надо. Но… но, впрочем, мысли у меня всё равно были невесёлые. Мне было очень жаль Мохана, который так ужасно поссорился с сестрой, которую, очевидно, очень любил. И который носил эту боль от ссоры и вину в своём сердце несколько лет. Каково ему, такому говорливому, было об этом молчать?!
– Предпоследний ладду, – вдруг сказал Садхир, кажется, приблизившись к телеге.
– Но отец больше не давал…
– Мой отец…
– Что там?! – вдруг спросил напугано Поллав.
И я сжалась испуганно. А мужья замолчали, вглядываясь в темноту. Сердце моё бешено билось. Тигр там или демон?..
Но, кажется, обошлось. На этот раз обошлось.
– Зверь какой-то прошмыгнул, – проворчал старший муж. – Мелкий. Так напугал!
И, сколько-то на месте постояв, они двинулись дальше. И опять меня потащили заваленную, в неизвестность. До чего же мерзко так плыть куда-то головой вперёд! Куда приятнее было идти своими ногами, чем когда меня куда-то волочат! Но, всё же, я должна быть благодарна главе семьи, который мало того, что телегу перегруженную тащит, так ещё и со мной.
– Отец хотел дать тебе ещё один ладду, – тихо сказал вдруг Садхир.
– Правда?! – вскричал брат младший радостно.
– Ты ж почти новую мелодию доучил. И так быстро!
Кажется, средний из музыкантов сейчас улыбался младшему, такому оживлённому. И прибавил, чтобы как-то смягчить его сердце и отвлечь от мучительных мыслей:
– Может, и два бы ладду дал. Или больше. Ты очень старался в те дни. Помнишь, даже другим детям тебя в пример ставили?
– Да, было дело… – мечтательно поддакнул бинкар.
И опять они куда-то шли. Кажется, мудрый Садхир шёл впереди. Найдёт он выход или не найдёт? Если бы он и вправду был удачлив, поскольку накопил благочестия, это было бы замечательно. Но, впрочем, Садхир и без того принёс мне удачу: он кинулся в Гангу за Ишой, в ненастье. А ещё именно из-за него отшельник Манджу решил позаботиться о моей сестре. Потому что Садир когда-то его спас и выходил. Как бы там ни было, средний муж уже очень много сделал для меня. Вот, подарил нарядные дупатты мне и сестре в день встречи. Назвал Ишу своей сестрою. Сказал, что я не столь и страшно поступила, перевязав рану Ванаде дупаттой. По крайней мере, Садхир этот мой поступок преступлением и адхармой не считал. Почему-то от этих мыслей у меня спокойно стало на сердце.
– Значит, Джита отдала тот ладду другому мальчику… – сказал задумчиво Садхир, немного погодя. – Но послушай, Мохан, это же замечательно!
– Это ужасно! – проворчал юноша. – Это был мой ладду! Я его заработал! И я ей отдал его! Только ей!
– Ты посмотри на всё это иначе: добрая Джита отдала сладость тому бедному мальчишке…
– Вот именно! Она слишком добрая!
– Отдать что-то нуждающемуся – это дхарма, – возразил ему средний брат.
И младший как-то примолк. Согласно. Или переваривая новую идею. Он, кажется, с такой стороны на ту ситуацию ещё не смотрел. Только Садхир мог додуматься.
– И вообще, как я её запомнил… она была милой и доброй. Тот ладду – не единственное добро, которое она сделала. Значит, после смерти Джита попадёт в доброе место. В новом воплощении она будет удачливее обычных. Людей. Снова родится человеком – я в этом уверен. А родиться человеком – это величайшая удача. И твой ладду помог ей совершить ещё одно доброе дело, Мохан. Ты смотри на ситуацию так. Ведь может именно твой ладду, который она подарила раненному мальчику, который несомненно его утешил – тот ладду мог стать поступком, определяющим её путь. И, уверен, следующая её жизнь будет намного легче.
Вздохнув, Мохан сказал:
– Может… может, она родится в семье кшатриев? Или даже в царской?.. Она очень красивая… была. Ей бы не юбку, украшенную зеркалами носить, а одежды, расшитые золотом и камнями драгоценными.
– Может, будет… – сказал Садхир чуть погодя.
Его, видимо, не очень радовала мысль, что их сестра может родиться в царской семье, если эту жизни прожила благочестивой. Но ради младшего брата, хоть немного оживившегося, он эту мысль поддержал.
Мы какое-то время молча шли. Потом кто-то из них вздохнул.
– Но, всё-таки, я того мальчишку ненавижу!
Значит, вздохнул младший муж.
– За что? Ты же говорил, что он даже был ранен. А она – помогла страдающему.
– Я застал его, когда он сидел рядом с ней и доедал мой ладду. Представляешь, этот наглый нищий, грязный, голый, сидел с нею плечом к плечу! А вдруг он был из неприкасаемых? – голос бинкара задрожал от гнева. – А когда я кинулся к ним, чтоб оттащить её – он мне дорогу перегородил. Ещё и сшиб меня ударом ноги! Так больно спиной об корень дерева приложился! Прям всё помутнело в голове!