Три мужа для Кизи. Книга 4
Шрифт:
– Да, полы мы моем в храме! – Гандаги поднялся и сам. – И я не стыжусь того, что живу в храме и мою его камни, девочка! И Аравинда мой никогда на жизнь не роптал! Только… – замялся, а обезьяна лапу ему положила на спину, не снимая.
«Голодная, наверное. Вот, даже обезьяне дать плод и то возможности нет! И он смеет мечтать, чтобы я невесткою вошла в их семью?!»
– Только я подумал… – старик совсем уж смутился, а обезьяна глупая сердито похлопала его по спине, мешая выглядеть солидно. – Да, моему Аравинде около двадцати. Он здоров, – улыбнулся широко, – не как я, девочка. Он-то – мужчина ещё
«Естественно! Кто захочет пойти второю женою к шудре?! Кто захочет дочь свою шудре второю женой отдать? Да и шансов хватит, чтоб и из наших детей кто-то подох с голоду, не то, что у жены второй!»
– Но вот я думаю, что семью на обмане строить не надобно. Не хочу семью новую я с вранья начинать! Потому я с самого начала решил сказать, чем мы живём. Да, кстати, едва не забыл сказать: живём мы в стране другой, но также в Бхарат, при храме Индры в царстве Шандара. То есть, далековато будет от твоих родных краёв.
«То есть, мне даже сестры там не повстречать! Даже не попросить помощи хоть у неё! Совсем буду одна?! Нет!»
И сердито девушка выдохнула:
– И даже жениха не привели, чтоб показать!
Но Гандаги взгляд не опустил и взгляда от её сердитых очей не отвёл – он десятки лет мыл при храме полы и, в общем-то, к презрению гордых людей ему было не привыкать – да и сердце прислужник сохранил острое, понял, что девушка напугана, да не считает его милого Аравинду хорошим женихом.
«Но как так?.. – подумал с горестью он. – Тот риши сказал, что лучше этой Иши – и даже имя её подсказали ему боги или тропы звёзд – для Аравинды в мире никого нет. Сказал мудрец, что сказали ему звёзды, что ярким светом станут Аравинда и невеста его для народа Шандара. Но… боги, как же это?.. Ведь совсем не хочет идти за моего мальчика эта девочка! И ладно, могу я её понять, она из вайшью, но… ведь риши сказал, что для сына моего лучше её никого нет! И как я приду к нему? Скажу: «Мальчик мой, прости, нашёл я девушку, что подходит в жёны тебе, но своею глупой речью всё испортил!». Ох, ужели же придётся так сказать?.. Что же мне сделать, о боги?!»
Глаза закрыл, ладони скрестил у груди.
«О дэви Лакшми! Я никогда не просил богатства для себя! То есть… давно ещё. Тогда, в молодости, я глупый, тоже о роскоши мечтал. Я тогда не знал, что без жены будет ещё больней! А та внезапно так умерла. Но, верно, ты и так знаешь судьбу мою, дэви Лакшми! Я не дерзну просить о себе! Да и слишком поздно! Надо думать уже о душе и только. Но не могу я уйти спокойно, дэви Лакшми, если не пойму, что с сыном моим любимым хорошо всё будет в будущем!»
***
Посреди молочного океана лежал огромный тысячеглавый змей Шеша. И на кольцах тела огромного его возлежал прекрасный Вишну, нюхал прекрасный лотос. Аромат огромной цветочной гирлянды с шеи обвивал статное синекожее тело. На длинных, густых, чёрных волосах сияла роскошная золотая корона. У ног его сидела богиня процветания – красивейшая из богинь и женщин – и с любовью, нежно разминала жена стопы своего господина. Но вдруг замерли нежные пальцы
– Ответь своему преданному! – улыбнулся ей муж
– Простите, мой господин!
– Боги обязаны поддерживать своих преданных, – защитник мироздания только улыбнулся. – Тем более, человек, докричавшийся до тебя, должно быть, силён.
– Он милый, – жена улыбнулась.
– Милее меня? – дэв нахмурился.
– Что вы, мой господин! Я выбрала вас в день Пахтания океана – и выбрала самого лучшего!
– Ну, смотри! – но в миг следующий муж её рассмеялся. – Ступай, навести своего преданного.
– Он служит в храме Индры – и я имя его слышала среди имён достойных прислужников – но, кажется, в деле нынешнем, так растревожившем сердце его, Индра ему не помощник.
– Что ж, сходи. Не дело оставлять достойного человека без помощи.
Она, ладони сложив, поклонилась. Затем коснулась стоп его – он ладонь ей на голову положив, благословил жену. И та исчезла, отправившись в мир людей.
***
Гандаги потрясённо застыл, когда все вдруг замерли. И явилась ему дева, от красоты которой он едва не ослеп. Слов таких не было в человеческом языке, чтоб её описать красоту! Грудь высокая, талия тонкая, бёдра пышные – всё как у лучших женщин всех миров – но и эти слова были слишком скудными, слишком куцыми. Да её тёплые глаза, её улыбка… он, увидев её, забыл сразу обо всём.
– Так что же ты, Ма…
– Гандаги, дэви! – он, опомнившись, склонил голову. – В жизни новой меня зовут Гандаги, да и я привык. Да, впрочем, я не сетовать на мою судьбу вас позвал, о ясноликая! Моя-то судьба вполне спокойна. Тем более, боги даровали мне сына достойного и верного, мне с таким и жаловаться не на что! То есть… мне…
Потом вспомнил про всех. Оглянулся…
Но стояли на берегу моря только он и она. Куда-то пропали все. И девушка та гордая тоже с ними пропала.
– Я не могу велеть сердцу кого-то другого кого-то полюбить, – сдвинула изящные брови богиня процветания. – Но я о тебе наслышана. И любовь твоя к сыну приёмному тронула моё сердце.
– Он родной мне! – сердито выдохнул старик и, смутившись внезапно, замолк.
– Я знаю, что ты к мальчику чужому был добрым как родной отец, – улыбнулась богиня. – И то как ты – и без того всё потерявший и почти не имевший ничего – принял этого чужого мальчика, во время опасное, совсем не боясь смерти, как отдавал ему лучшее, что имел… это тронуло моё сердце, Манджу! То есть, Гандаги! И я вижу, что вы оба достойны моего благословения. Вы, на бедность и унижения не смотря, очень достойно себя вели.
– Если можно, о лотосоглазая, пусть и моё благословение перейдёт к Аравинде! – пылко взмолился Гандаги, снова соединяя ладони и опуская смиренно седую совсем голову. – Я-то уже своё пожил, а вот мальчику надобно ещё жить. И время неспокойное.
– Хорошо, – качнула головою прекрасная дэви, – коли ты настаиваешь и просишь так… – ладонь подняла в знаке благословения. – Пусть будет у сына твоего названного, Аравинды, всегда еда! Пусть всегда еда находится для семьи его! Пусть он находит приют, куда бы ни пошёл! Татастру! А что до роскоши…