Три незваных мертвеца на диване
Шрифт:
Прочитав письмо несколько раз, Иван Андреевич аккуратно свернул послание и, положив его во внутренний карман, вышел из комнаты.
Через два дня, похоронив Киру Владимировну, он вновь вернулся в, теперь совсем пустой, дом. Что он хотел, он не понимал сам, но дело следовало довести до конца. Пошагово следуя инструкции, Иван Андреевич нашел место, указанное в письме. Выломав несколько кирпичей и достав шкатулку, он открыл ее. Блеск золота и камней ослепили его, но эмоции, которые вызвало это великолепие, были противоположны тем чувствам, которые накрывали его в прошлом при виде золота. Все стало ненужным, неправильным и даже тошнотворным. Равнодушно запихнув шкатулку в грязный мешок, он навсегда покинул этот дом. Через пять дней
Глава 1
Утро начялось как обычно. Точнее, под «обычно» подразумевалось то, что кто-то, проснувшись первым, перебудит всех остальных. Вот, и сегодня, встав первой, Ирина, возвращаясь с улицы, разбудила всех фразой:
– Не спи, замерзнешь.
При этом громко хлопнув дверью. Я, перепуганная оглушительным звуком, от неожиданности села на кровати и бессмысленным взглядом уставивилась в точку на противоположной стене. Ирина, стоя спиной, налила в кружку воды и повернулась ко мне. В этот момент наши взгляды пересеклись. Глаза Ирины, отчего-то и, вдруг, стали большими и круглыми, а рука с кружкой застыла у самого рта.
– Что?– испугавшись теперь, что со мной что-то не так, спросила я.
– Ты здесь?– вопросом на вопрос ответила она и добавила.– Вы все здесь.
Рука с кружкой рухнула вниз, расплескав воду по полу.
– А кто тогда там?– указала она, помолчав секунды три, на дверь, ведущую на веранду.
– Где-где? – не поняла я, машинально поворачивая голову в сторону, указанную Ириной
– На диване. Я думала это ты,– кивком она показала теперь на меня.– Ты же любишь спать на холоде. Вернее, только ты можешь так, в теплой куртке и на улице. Бр-р-р. Из нас никто на такое не решится.
Не совсем соображая, с чего это ко мне такие притензии, я, тем не менее, нашла в себе силы ответить.
– Ну почему же,– обидчиво заметила я.– Нам вчера всем жарко было. Может, кто-нибудь и кроме меня рискнул.
Я оглядела комнату и заметила, что наш диалог привлек внимание всех присутствующих. В молчаливом согласии мы как по команде, кто в чем, совершенно забыв о том, что на дворе уже два месяца, как не лето, выбежали на веранду. И то, что предстало нашему взору, полностью соответствовало словам Ирины.
На диване, действительно, кто-то лежал, укрывшись с головой курткой. Одет он был не только в брюки, но и в сапоги, что вызвало особенное беспокойство.
– Кто это?– прозвучал вопрос из уст Алексея, моего двоюродного брата, хозяина дачи, где мы все и прибывали в данный момент, стоя босиком на холодном полу веранды.
Ответа не последовало, поэтому Алексей, потянув незванного гостя за ногу, почти закричал:
– Эй! Ты кто? Вставай!
Но гость не отозвался. Молчали и мы все, наблюдая за сценой изгнания неизвестного почивателя. Приближаться к нему вплотную никто никак не решался, видимо из чувства самосохранения, которое пробудилось у всех разом.
– Кто это? – снова повторил брат, обращаясь к нам.
Не глядя ему в глаза, все ограничились лишь пожатием плеч, и только. Ирина, чье чувство юмора оставляло желать лучшего, с интонацией превосходства произнесла:
– Я знаю кто это!
Мы резко обернулись к ней, и мне послышалось, что кто-то в толпе облегченно выдохнул.
– Это,– она сделала паузу.– Труп!
Словно по команде, мы застыли, как вкопанные. Я же почувствовала, что в области солнечного сплетения ожил страх и заспустил свои тонкие ниточки-паутинки во все стороны, по которым тут же рванул холод, намереваясь окутать и обездвижить и без того мое многострадальное тело.
– Не неси чушь,– отреагировала Наталья, одна из гостей и друзей хозяев.– Сейчас все узнаем.
Наташа была у нас человеком решительным и труднопереубеждаемым, поэтому противоречить ей никто не стал. И, судя по общему ропоту одобрения, сделано это было с умыслом. Никто не хотел быть первым и брать роль первопроходца на
Наташа подошла к лежащему гостю и резко дернула за край куртки. Куртка слетела на пол, а мы замерли в позах, напоминающих каменные изхваяния, с одинаковым выражением ужаса на лицах и остекленевшими взглядами (последствия влияния все того же ужаса). И причиной тому послужило то, что на диване разлегся (вполне, даже очень вальяжно и с комфортом) неизвестный мужчина, у которого из шеи торчала, изготовленная из дерева, рукоятка ножа. Лезвие, по всей видимости, таилось в теле.
Его широко открытые глаза таращились в потолок, а обездвиженное тело, казалось, окостенело, утратив гибкость. И, если кто-то из нас и не закричал в тот момент, то только по одной причине, ИРИНА. С гордостью и радостью в голосе она возвестила:
– Ну! Что я говорила? ТРУП!!!
Ирина, излучая всеми своими формами тела, чувство превосходства, обвела нашу компанию взглядом, в котором, дополнительно к ее реплике, читалось явное презрение к, поразившей нас, словно напасть, глупости. Возразить на это было нечем. Ни у кого не нашлось аргумента, чтобы оспорить эту истину о трупе. Не в силах пошевилиться, я думала только о том, что на диван, на котором так комфортно разместился мертвец, теперь вряд ли кто решится присесть, а уж относительно прилечь, вообще речи быть не может. Забыв о холоде, как пола под ногами, так и воздушного пространства, безмолвствовали и друзья. И я готова была дать руку на отсечение, что догадывалась, о чем думает каждый из них. Вне сомнения, всех терзал одини тот же вопрос, а если быть точнее, то два: «Кто это?» и «За что его?».
Причиной, по которой нас собрал Алексей, как я уже упоминала, мой двоюродный брат, был День его рождения. Праздновали мы его всегда весело и в непринужденной обстановке, со всеми прилагающими атрибутами, присущими данному торжеству: песнями и плясками. Брата я своего считала парнем видным и даже не раз подчеркивала его внешнее сходство с актером Дмитрием Харатьяном. Светловолосый и голубоглазый, он и улыбкой обладал такой же, как знаменитый актер. Но что больше всего меня в нем ужасало и в тоже врямя восхищало, это то, что брат, умудряясь за зиму нагулять «пивной животик», в летнее время легко избавлялся от него, становясь худым и поджарым. Характером Алексей обладал легким, но с годами, правда, нет-нет, да проскальзывала в нем такая неприятность, как сворливость. Смешливый и, иногда казавшийся, несерьезным, он выглядел противоположностью своей жене Марине. Сноха, этакая чернявая казачка с карими глазами и гордой статью, выделялась среди нас немногословностью. Вынудить Марину на разговор было делом непростым, и требовало от собеседника, либо достаточно продолжительного времени знакомства с ней, либо темы разговора, которая вызвала бы в снохе интерес. Со стороны они казались красивой парой, в которой Марина играла незримую, ведущую роль, но брата моего она любила и поддерживала во всех начинаниях. И как бы трудно им не приходилось, они всегда и везде были вместе. Шли по жизни рука об руку, плечо в плечо и всем остальным, чем там принято в народе описывать взаимную любовь и уважение в семейной паре.
Дачу, где состоялось празднование, брат очень любил. Далась она им с Мариной нелегко и до сих пор находилась в процессе «стройки». Но народу, погостить, там перебывало уже видимо-невидимо. И друзья, и друзья друзей, и друзья уже тех друзей. В общем, если начать считать и вспоминать всех, то можно просто запутаться в именах и родственных связях. Алексей был гостеприимным «малым» и не мог отказать всем желающим, а желающих с каждым годом становилось все больше и больше.
Но на этот раз многие из многочисленной братии знакомых приехать по различным причинам не смогли. Из всех приглашенных прибыли только я, моя сноха Люда, жена родного брата, ее двоюродная сестра Наталья с мужем Вячеславом, сам Алексей с Мариной и Ирина, странная и, до сегодняшнего дня, незнакомая мне особа.