Три плана товарища Сталина

Солонин Марк Семенович

Опять молчание.

— Будут ли указания? — настаиваю я.

Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет. И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую табаком трубку. Мы доложили обстановку. И. В. Сталин недоумевающе сказал:

— Не провокация ли это немецких генералов?

— Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация... — ответил С. К. Тимошенко.

— Если нужно организовать провокацию, — сказал И. В. Сталин, — то немецкие генералы бомбят и свои города... — И, подумав немного, продолжал: — Гитлер наверняка не знает об этом.

— Надо срочно позвонить в германское посольство, — обратился он к В. М. Молотову.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В. М. Молотову..."

Как только в начале 90-х годов приоткрыли свои тайны некоторые архивные фонды, стали очевидны многочисленные "ошибки" в этом отрывке из "Воспоминаний и размышлений" Жукова. Совещание в кабинете Сталина началось не 4-30, а в 5-45. К этому моменту посол Шуленбург уже передал Молотову официальное заявление германского правительства с объявлением войны, соответственно, "срочно звонить в германское посольство" было уже не за чем.

В кабинете Сталина (не считая военных) собралось не всё Политбюро, а ровно два его члена: Молотов и Берия. Был там, правда, еще один человек, которого Жуков не упомянул, и которому, судя по его формальному статусу, на совещании такого уровня и с такой повесткой присутствовать не полагалось: нарком Госконтроля товарищ Мехлис. Причем - что еще более удивительно - за последние 12 часов Мехлис оказался в кабинете Сталина дважды - вечером 21 июня он присутствовал (участвовал?) в обсуждении "Директивы №1" и вышел из кабинета вместе со всеми военными (Тимошенко, Жуковым, Буденным) в 22-20.

Есть и вторая версия. За много лет до написания мемуаров, 19 мая 1956 г. Г.К.Жуков составил и передал для утверждения Н.С.Хрущеву проект своего доклада на Пленуме ЦК КПСС. Пленум, на котором предполагалось дать жесткую оценку "культу личности", так и не состоялся, и текст непроизнесенной речи Жукова пролежал в архивном заточении без малого полвека. Описание событий утра 22 июня 1941 г. во многом совпадает с мемуарным, но есть там и несколько важных отличий:

"…Мы с тов. С. К. Тимошенко просили разрешения дать войскам приказ о соответствующих ответных действиях. Сталин, тяжело дыша в телефонную трубку, в течение нескольких минут ничего не мог сказать, а на повторные вопросы ответил: "Это провокация немецких военных. Огня не открывать, чтобы не развязать более широких действий (подчеркнуто мной - М.С.). Передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Берия, Молотова, Маленкова, на совещание прибыть Вам и Тимошенко".

Свою мысль о провокации немцев Сталин вновь подтвердил, когда он прибыл в ЦК. Сообщение о том, что немецкие войска на ряде участков уже ворвались на нашу территорию, не убедило его в том, что противник начал настоящую и заранее подготовленную войну. До 6 часов 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня…" [36]

Эта версия значительно точнее - и по хронологии, и по названным участникам совещания (член Главного Военного совета Г.Маленков был утром 22 июня в кабинете Сталина, правда, появился он там лишь в 7-30). Следует отметить и то важное обстоятельство, что свой доклад на Пленуме товарищу Жукову предстояло произнести в присутствии живого свидетеля событий - весной 1956 г. Молотов был еще членом ЦК. Это дополнительная причина поверить в большее правдоподобие данной версии, в соответствии с которой Сталин не просто расценил произошедшее, как "провокацию немецких военных", но и прямо запретил ответные действия!

36

36. АПРФ, ф. 2, оn. 1, д. 188, л. 4-30. цитируется по В.М.Сойма, "Запрещенный Сталин", М., Олма-Пресс, 2005 г.

Почти точно указан и момент времени, в который войскам разрешили отвечать огнем на огонь. Директива №2 была отправлена в западные округа в 7-15. Составлена она была в следующих выражениях:

"22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.

В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.

Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель.

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать".

Ни по форме, ни по содержанию Директива №2 абсолютно не соответствует уставным нормам составления боевых приказов. Есть стандарт, и он должен выполняться. Этот стандарт был установлен не чьими-то литературными вкусами, а ст. 90 Полевого Устава ПУ-39 ("Первым пунктом приказа дается сжатая характеристика действий и общей группировки противника…. Вторым пунктом указываются задачи соседей и границы с ними. Третьим пунктом дается формулировка задачи соединения и решение командира, отдающего приказ… В последующих пунктах ставятся частные задачи (ближайшие и последующие) подчиненным соединениям…" )

С позиции этих уставных требований Директива №2 есть не более, чем эмоциональный (если не сказать - истерический) выкрик.Обрушиться и уничтожить - это не боевой приказ. Где противник? Каковы его силы? Какими силами, в какой группировке надо "обрушиться"? На каких направлениях? На каких рубежах? С какой стати главной задачей ВВС стало "разбомбить Кенигсберг и Мемель (Клайпеду)? И с каких это пор в боевом приказе обсуждается "неслыханная наглость противника"?

Совершенно не уместная в секретном боевом приказе эмоциональная взвинченность Директивы №2 выглядит особенно странно на фоне отстраненно-холодного стиля и слога Указа Президиума ВС с объявлением мобилизации. В тексте судьбоносного Указа (а он и на самом деле определил судьбы миллионов людей) нет даже малейших упоминаний об уже состоявшемся вторжении немецких войск, о вероломном нападении врага, о священном долге защитников Родины…