Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия
Шрифт:
– Тоже еще рано. Ближе к делу решим. Ладно все, бегу на работу! Пока, Татка!
– Пока.
Да, с такими подругами не пропадешь, с нежностью подумала Наталия Павловна. Они дружили всю жизнь, с первого класса. И какие бы бури ни бушевали над каждой из них, они знали: в жизни есть надежная опора.
Придя в издательство, Наталия Павловна впервые за последние дни смогла наконец хоть что-то понять в тексте, который редактировала. Вот и хорошо, работа отвлекает, пришла в голову мысль,
– Наталия Павловна! Я хотела спросить… Ой, вы постриглись. Вам идет… просто класс!
– Вот моя дочка тоже так говорит, – улыбнулась Наталия Павловна. – А что ты хотела спросить?
– Да вот я Жихареву вычитываю…
– И что?
– У нее тут написано: «Он выглядел жалко, как нахлебник Достоевского. Но разве „Нахлебника“ Достоевский написал?
– Безусловно нет. Тургенев. И еще у Чехова есть «Нахлебники».
– Может, она что-то другое имела в виду?
– Да нет, думаю, просто забыла.
– А что же мне делать?
– Ничего, – пожала плечами Наталия Павловна.
– Но ведь это ошибка…
– Ошибка, конечно. Но это ее ошибка, а не издательская, верно?
– Ну да.
– Она желает печататься в авторской редакции? Так?
– Так.
– Ну вот, пусть печатается.
– Наталия Павловна, я так не могу. Я ей позвоню, а? Ну перепутал человек, с кем не бывает… Как вы считаете?
– Позвони, в конце концов, действительно, с кем не бывает. Это единственное, что тебя пока смутило?
– Вообще-то нет…
– Тогда ты уж собери все, что тебя смущает, чтобы не беспокоить мадам лишний раз. И будь предельно вежлива.
– Но я всегда вежлива…
– Это от неопытности, – улыбнулась Наталия Павловна.
– А что, опытные редакторы всегда невежливы?
– Бывает, – вздохнула Наталия Павловна. – Нервы, знаешь ли, не всякого автора выдержат. Я вот сейчас рукопись редактирую, так мне этого автора хочется убить… «Там сидело десять человек людей». Разве тут до вежливости?
– Десять человек людей? – ахнула Вика.
– Именно.
– Наталия Павловна, а вы Жихареву не любите, да?
В этот момент дверь распахнулась и на пороге возник главный редактор:
– Приветствую! Что тут происходит?
– Ничего, – пожала плечами Наталия Павловна. – Вика пришла посоветоваться…
Но Вики уже и след простыл.
– Как жизнь, Наталья? – спросил главный редактор, усаживаясь у стола.
– Нормально, – ответила Наталия Павловна. Она не хотела всех вокруг посвящать в свою личную жизнь. Надеялась, что в суматохе дней, когда в издательстве работала налоговая инспекция, всем было не до нее.
– Слушай, Наталья, а кто эта баба?
– Какая баба?
– Да вот вчера приходила тебя отпрашивать…
Наталия Павловна поморщилась, фраза была не слишком грамотной. Но внутренне она рассмеялась. Проняла его Алиса!
– Это моя подруга детства. Понравилась?
– Да не в этом дело… Что она за командирша такая?
– Командирша – да.
– Пришла, увидела…
– И победила? – улыбнулась Наталия Павловна. У нее с Олегом Степановичем были вполне приятельские отношения.
– Ну да, можно сказать и так. Слушай, а кто она? Чем занимается? Или только мужем командует?
– Нет, Олег, она не замужем.
– Шутишь?
– Нисколько.
– А где работает?
– На телевидении.
– То-то я гляжу… Но я ее никогда вроде бы не видел…
– Ну так она же на экране не светится. Она директор департамента развития сети, вот так!
– Директор департамента? Как-то по-иностранному звучит…
– Ну да. Частный канал с иностранным капиталом – «Виктория-ТВ».
– Ага, знаю.
– А ты почему интересуешься, Олег?
– Да я и сам не понимаю… Просто запоминающаяся дама. Но стервозина еще та, сразу видно.
– Ну что ты! Алиса удивительный человек…
– Удивительный – может быть, но стервозина – это точно, – тяжело вздохнул главный редактор. – Да, Наталья, тут у нас говорят, что…
– Что? – насторожилась Наталия Павловна.
– Ну что у тебя какие-то… неприятности дома… Это правда?
– Кто говорит?
– Да все…
– Черт, не скроешься. Но ты не волнуйся, на работе это не отразится, я уже оправилась.
Главный редактор внимательно на нее посмотрел.
– Действительно. Ты сегодня уже похожа на человека. Это твоя рыжая стервозина тебя в чувство привела?
– Представь себе.
– Понятно… Она что, феминистка?
– Ну феминисткой я бы ее не назвала, но…
– Но мужиков презирает, да?
– Есть немножко, – улыбнулась Наталия Павловна.
– Но она не лесбиянка?
– Боже упаси!
– Ясно. Ну ладно, трудись. А если нужна будет помощь, ты скажи. Чем сможем, поможем, ну в материальном смысле, конечно…
– Спасибо, Олег. Материальная помощь никогда не бывает лишней.
– Понял. Подумаем. Трудись!
С этими словами он вышел из комнаты.
Проняла его Алиска, засмеялась Наталия Павловна.
– Привет, Наталья! – воскликнула, появившись на пороге Рина, с которой они уже несколько лет работали в одной комнате. – О, да ты постриглась. Жалко. У тебя такие хорошие волосы были… Хотя стрижка тебя молодит. Волосы-то сохранила?
– Нет. Зачем?
– Зря. Пригодились бы. На парик или на продажу. Чудачка ты, Татка.