Три повести о Малыше и Карлсоне (с иллюстрациями)

Линдгрен Астрид

Малыш не на шутку рассердился.

– Послушай, Карлсон, я же тебя просил, чтобы ты не летал на глазах у фрёкен Бок и дяди Юлиуса!

– Потому я и прилетел сейчас, чтобы никто из них меня не видел, – сказал Карлсон. – Я им даже не покажусь, – добавил он и залез под стол.

Когда в кухню вернулась фрёкен Бок, надевая на ходу шерстяную кофту, он тихо сидел под столом, скрытый свисающими концами скатерти.

Она налила себе ещё чашку кофе, взяла ещё булочку и продолжала свой рассказ:

– Я уже говорила, что

не могу похвастаться очаровательным носиком-картошкой – это привилегия Фриды.

Тут раздался голос непонятно откуда, этакий искусственный голос, как у чревовещателя:

– Верно, у тебя нос скорее похож на огурец.

Фрёкен Бок так подскочила на стуле, что расплескала кофе, и с подозрением поглядела на Малыша.

– Это ты, бесстыдник?

Малыш покраснел, он не знал, что сказать.

– Нет, – пробормотал он. – Это, я думаю, по радио передают про овощи – там про помидоры разные и огурцы.

Малыш нашёл довольно хитрое объяснение, потому что в кухне у Свантесонов действительно было слышно радио от соседей – фрёкен Бок уже не раз на это жаловалась.

Она поворчала, но недолго, потому что в кухню вошёл дядя Юлиус, он тоже хотел выпить кофе. Спотыкаясь, он обошёл несколько раз вокруг стола и стонал при каждом шаге.

– Какая кошмарная ночь! – воскликнул он. – Святой Иеремей, что за ночь! Я и до этого страдал онемением тела по утрам, а сейчас, после всего, что было, ой!..

Потом он сел за стол и молча глядел прямо перед собой, словно он погрузился в какие-то серьёзные размышления. «Что-то он на себя не похож», – решил наблюдавший за ним Малыш.

– И всё же я благодарен судьбе за эту ночь, – сказал он после паузы. – Она сделала меня другим человеком.

– Вот и отлично, потому что старый никуда не годился.

Это снова раздался тот странный искусственный голос, и снова фрёкен Бок подпрыгнула на стуле и с недоверием посмотрела на Малыша.

– Это снова радио у Линдбергов… Видно, передача о старых машинах.

Дядя Юлиус ничего не заметил. Он был так поглощён своими мыслями, что ничего не слышал и ничего не говорил. Фрёкен Бок подала ему кофе. Он протянул, не глядя, руку, чтобы взять булочку, но сделать этого не сумел, потому что в этот миг из-за стола показалась маленькая пухлая ручка и потянула корзинку к себе. Но дядя Юлиус и этого не заметил. Он по-прежнему был всецело погружён в свои мысли и очнулся, только когда сунул в горячий кофе пальцы вместо булочки и понял, что булочки он так и не взял и макать ему нечего. Он подул на обожжённую руку и рассердился. Но тут же снова углубился в свои мысли.

– Между небом и землёй существует более тесная связь, чем обычно думают, вот что я понял сегодня ночью, – сказал он серьёзно и снова протянул руку, чтобы взять булочку. И снова высунулась пухленькая ручка и отодвинула корзинку с булочками. Но дядя Юлиус опять ничего не заметил, он всё думал и думал и очнулся,

только когда сунул в рот пальцы и даже впился в них зубами, поскольку никакой булочки у него в руке не было. Тогда он опять рассердился. Но новый дядя Юлиус был явно добрее старого, потому что он быстро успокоился. Больше он не делал попытки взять булочку, а только всё в той же глубокой задумчивости допил кофе.

А булочки всё же кто-то ел. Во всяком случае, они исчезали одна за другой, но лишь Малыш понимал куда. Он тихо хихикал и даже осторожно отправил под стол стакан молока, чтобы Карлсону не уплетать булочки всухомятку.

Именно это Карлсон называл «курощение булочками». Как это получается на практике, фрёкен Бок уже успела узнать за прежние посещения Карлсона.

«Можно прекрасно курощать людей, поглощая все их булочки», – заявил как-то Карлсон. Собственно, он знал, что нужно говорить «укрощать», но «курощать», уверял он, звучит куда более внушительно.

И теперь Карлсон устроил новое дьявольское «булочное курощение», хотя фрёкен Бок этого и не поняла. И дядя Юлиус тоже. Он решительно не замечал «булочного курощения», несмотря на всю его дьявольскую силу, а только всё думал и думал о чём-то своём. Но вдруг он схватил руку фрёкен Бок и крепко сжал, словно прося о помощи.

– Я должен с кем-то об этом поговорить, – сказал он наконец. – Теперь я уже не сомневаюсь, это был не бред, я в здравом уме, но я видел гнома.

Фрёкен Бок широко раскрыла глаза.

– Вы видели гнома?

– Да, – ответил дядя Юлиус. – Поэтому я теперь новый человек в новом для меня мире. В мире сказок. Поймите меня, фрёкен Бок, этот мир мне открылся сегодня ночью со всей очевидностью. Ведь раз в самом деле есть гномы, то, значит, могут быть и ведьмы, и духи, и привидения – одним словом, все те существа, которые описаны в сказках.

– А может, и летающие шпионы, – попыталась вставить фрёкен Бок, но это не понравилось дяде Юлиусу.

– Глупости, – сказал он, – всё это выдумки, которые распространяют газеты, чтобы поднять тираж.

Он наклонился к фрёкен Бок и заглянул ей в глаза.

– Но рассудите сами, – продолжал он доверительно. – Ведь наши предки верили в домовых, в ведьм, в духов и во всё такое прочее. Как же мы можем внушать себе, что всё это не существует? Неужели мы воображаем, что мы умнее наших дедов? Нет, только толстокожие, самовлюблённые люди могут утверждать такую глупость.

Фрёкен Бок никак не хотела показаться толстокожей, потому она поспешила подтвердить, что ведьмы встречаются куда чаще, чем предполагаешь. А если как следует подумать, то станет ясно, что бывают и домовые.