Три повести о Малыше и Карлсоне. Художник А. Джаникян
Шрифт:
Карлсон дружески похлопал Малыша по плечу:
– Всегда обращайся со всеми своими желаниями к Карлсону, он всё уладит, будь спокоен. Сбегай только в дом и возьми мой бинокль. Он висит, если считать от диванчика, на четырнадцатом гвозде под самым потолком; ты залезай на верстак.
Малыш лукаво улыбнулся.
– Но ведь у меня плюшечная лихорадка, разве при ней не полагается лежать неподвижно?
Карлсон покачал головой.
– «Лежать неподвижно, лежать неподвижно»! И ты думаешь, что это помогает от плюшечной лихорадки? Наоборот, чем больше ты будешь бегать и прыгать, тем быстрее поправишься,
А так как Малыш хотел как можно скорее выздороветь, он послушно сбегал в дом, залез на верстак и достал бинокль, который висел на четырнадцатом гвозде, если считать от диванчика. На том же гвозде висела и картина, в нижнем углу которой был изображён маленький красный петух. И Малыш вспомнил, что Карлсон лучший в мире рисовальщик петухов: ведь это он сам написал портрет «очень одинокого петуха», как указывала надпись на картине. И в самом деле, этот петух был куда краснее и куда более одинок, чем все петухи, которых Малышу довелось до сих пор видеть. Но у Малыша не было времени рассмотреть его получше, потому что стрелка подходила к трём и медлить было нельзя.
Когда Малыш вынес на крыльцо бинокль, Карлсон уже стоял готовый к отлёту, и прежде чем Малыш успел опомниться, Карлсон полетел с ним через улицу и приземлился на крыше дома напротив.
Тут только Малыш понял, что задумал Карлсон.
– О, какой отличный наблюдательный пост, если есть бинокль и охота следить за тем, что происходит в моей комнате!
– Есть и бинокль и охота, – сказал Карлсон и посмотрел в бинокль. Потом он передал его Малышу.
Малыш увидел свою комнату, увидел, как ему показалось, чётче, чем если бы он в ней был. Вот Бимбо – он спит в корзине, а вот его, Малышова, кровать, а вот стол, за которым он делает уроки, а вот часы на стене. Они показывают ровно три. Но фрёкен Бок что-то не видно.
– Спокойствие, только спокойствие, – сказал Карлсон. – Она сейчас появится, я это чувствую: у меня дрожат рёбра, и я весь покрываюсь гусиной кожей.
Он выхватил у Малыша из рук бинокль и поднёс к глазам:
– Что я говорил? Вот открывается дверь, вот она входит с милой и приветливой улыбкой людоедки.
Малыш завизжал от смеха.
– Гляди, гляди, она всё шире открывает глаза от удивления. Не понимает, где же Малыш. Небось решила, что он удрал через окно.
Видно, и в самом деле фрёкен Бок это подумала. потому что она с ужасом подбежала к окну. Малыш даже её пожалел. Она высунулась чуть ли не по пояс и уставилась на улицу, словно ожидала увидеть там Малыша.
– Нет, там его нет, – сказал Карлсон. – Что, перепугалась?
Но фрёкен Бок так легко не теряла спокойствия. Она отошла от окна в глубь комнаты.
– Теперь она ищет, – сказал Карлсон. – Ищет в кровати… и под столом… и под кроватью… Вот здорово!.. Ой, подожди, она подходит к шкафу… Небось думает, что ты там лежишь, свернувшись в клубочек, и плачешь…
Карлсон вновь захохотал.
– Пора нам позабавиться, – сказал он.
– А как? – спросил Малыш.
– А вот как, – сказал Карлсон и, прежде чем Малыш успел опомниться, полетел с ним через улицу и кинул Малыша в его комнату. – Привет, Малыш! – крикнул он, улетая. – Будь, пожалуйста, поласковей с домомучительницей.
Малыш не считал, что
И в самом деле, она тут же вынырнула из недр шкафа, и первое, что она увидела, был Малыш. Она попятилась назад и прислонилась к дверцам шкафа. Так она простояла довольно долго, не говоря ни слова и не сводя с него глаз. Она только несколько раз опускала веки, словно проверяя себя, не обман ли это зрения.
– Скажи, ради бога, где ты прятался? – выговорила она наконец.
– Я не прятался. Я сидел за столом и решал примеры. Откуда я мог знать, фрёкен Бок, что вы хотите поиграть со мной в прятки? Но я готов… Лезьте назад в шкаф, я с удовольствием вас поищу.
Фрёкен Бок на это ничего не ответила. Она стояла молча и о чём-то думала.
– Может, я больна, – пробормотала она наконец. – В этом доме происходят такие странные вещи.
Тут Малыш услышал, что кто-то осторожно запер снаружи дверь его комнаты. Малыш расхохотался. Лучший в мире укротитель домомучительниц явно влетел в квартиру через кухонное окно, чтобы помочь домомучительнице понять на собственном опыте, что значит сидеть взаперти.
Фрёкен Бок ничего не заметила. Она всё ещё стояла молча и, видно, что-то обдумывала. Наконец она сказала:
– Странно! Ну ладно, теперь ты можешь пойти поиграть, пока я приготовлю обед.
– Спасибо, это очень мило с вашей стороны, – сказал Малыш. – Значит, я больше не заперт?
– Нет, я разрешаю тебе выйти, – сказала фрёкен Бок и подошла к двери.
Она взялась за ручку, нажала раз, другой, третий. Но дверь не открывалась. Тогда фрёкен Бок навалилась на неё всем телом, но и это не помогло. Фрёкен Бок взревела:
– Кто запер дверь?
– Наверно, вы сами, – сказал Малыш.
Фрёкен Бок даже фыркнула от возмущения.
– Что ты болтаешь! Как я могла запереть дверь снаружи, когда сама нахожусь внутри!
– Этого я не знаю, – сказал Малыш.
– Может, это сделали Боссе или Бетан? – спросила фрёкен Бок.
– Нет, они ещё в школе, – заверил её Малыш.
Фрёкен Бок тяжело опустилась на стул.
– Знаешь, что я думаю? Я думаю, что в доме появилось привидение, – сказала она.
Малыш радостно кивнул.
«Вот здорово получилось! – думал он. – Раз она считает Карлсона привидением, она, наверно, уйдёт от нас: вряд ли ей захочется оставаться в доме, где есть привидения».
– А вы, фрёкен Бок, боитесь привидений? – осведомился Малыш.
– Наоборот, – ответила она. – Я так давно о них мечтаю! Подумай только, теперь мне, может быть, тоже удастся попасть в телевизионную передачу! Знаешь, есть такая особая передача, когда телезрители выступают и рассказывают о своих встречах с привидениями. А ведь того, что я пережила здесь за один-единственный день, хватило бы на десять телевизионных передач.