Три повести о Малыше и Карлсоне
Шрифт:
Последние слова он пропел, проглотив четвёртую тефтельку.
Когда Малыш вошёл в столовую, мама, папа, Боссе и Бетан уже сидели за столом. Малыш
– Обещай мне одну вещь, мама. И ты, папа, тоже, – сказал он.
– Что же мы должны тебе обещать? – спросила мама.
– Нет, ты раньше обещай!
Папа был против того, чтобы обещать вслепую.
– А вдруг ты опять попросишь собаку? – сказал папа.
– Нет, не собаку, – ответил Малыш. – А кстати, собаку ты мне тоже можешь обещать, если хочешь!.. Нет, это совсем другое и нисколечко не опасное. Обещайте, что вы обещаете!
– Ну ладно, ладно, – сказала мама.
– Значит, вы обещали, – радостно подхватил Малыш, – ничего не говорить насчёт паровой машины Карлсону, который живёт на крыше…
– Интересно, – сказала Бетан, – как они могут что-нибудь сказать или не сказать Карлсону о паровой машине, раз они никогда с ним не встретятся?
– Нет, встретятся, – спокойно ответил Малыш, – потому что Карлсон сидит в моей комнате.
– Ой, я сейчас подавлюсь! – воскликнул Боссе. – Карлсон сидит в твоей комнате?
– Да, представь себе, сидит! – И Малыш с торжествующим видом поглядел по сторонам.
Только бы они поскорее пообедали, и тогда они увидят…
– Нам было бы очень приятно познакомиться с Карлсоном, – сказала мама.
– Карлсон тоже так думает! – ответил Малыш.
Наконец доели компот. Мама поднялась из-за стола. Настал решающий миг.
– Пойдёмте все, – предложил Малыш.
– Тебе не придётся нас упрашивать, – сказала Бетан. – Я не успокоюсь, пока не увижу этого самого Карлсона.
Малыш шёл впереди.
– Только исполните, что обещали, – сказал он, подойдя к двери своей комнаты. – Ни слова о паровой машине!
Затем он нажал дверную ручку и открыл дверь.
Карлсона в комнате не было. На этот раз по-настоящему не было. Нигде. Даже в постели Малыша не шевелился маленький комок.
Зато на полу возвышалась башня из кубиков. Очень высокая башня. И хотя Карлсон мог бы, конечно, построить из кубиков подъёмные краны и любые другие вещи, на этот раз он просто ставил один кубик на другой, так что в конце концов получилась длинная-предлинная, узкая башня, которая сверху была увенчана чем-то, что явно должно было изображать купол: на самом верхнем кубике лежала маленькая круглая мясная тефтелька.
Карлсон играет в палатку
Да, это была для Малыша очень тяжёлая минута. Маме, конечно, не понравилось, что её тефтелями украшают башни из кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.
– Карлсон, который живёт на крыше… – начал было Малыш, но папа строго прервал его:
– Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
– Ну и хитрец же этот Карлсон! – сказала Бетан. – Он скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорчённый Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
– А теперь мы пойдём пить кофе и забудем про Карлсона, – сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня вечером, хотя на дворе стояла тёплая, ясная весенняя погода и липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелёными листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнём, горящим в камине…
– Мама, отвернись на минутку, – попросил Малыш, когда мама поставила на маленький столик перед камином поднос с кофейником.
– Зачем?
– Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас возьму кусок, – сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчён, что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать – вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да ещё с мясной тефтелькой наверху!
Малыш сидел на своём любимом месте у камина – так близко к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе, были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время. Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали друг над другом и болтали о «зубрёжке». «Зубрёжкой», должно быть, назывался другой, более сложный способ приготовления уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе. Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах, но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал – он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, – да и как может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая сестра, как Бетан!
– Ну, Малыш, – спросила мама, – ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе, но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный разговор.
– Конечно, выучил, – хмуро ответил он.
Всё это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это люди не понимают, что, пока он не узнает, куда исчез Карлсон, ему не до уроков!
– А что вам задали? – спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам сегодня конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!