Три приятеля

Артемьев Д. А.

– Потрясающе. Она знает язык не хуже обычной десятиклассницы. Оказывается, в школе она учила его со второго класса. И после восьмого, для себя, читала книги, которые остались с того времени. Диккенс, Стивенсон и другие. Ну, знаешь, программа внеклассного чтения. И еще. Должна тебе сказать, что на меня произвело большое впечатление ее отношение к тебе. Мы сидели за столом. Оля положила на колени игрушку. Я заметила, что она ей немного мешает, и предложила положить ее на подоконник. Она испугалась и сказала, что это твой кот и что она с

ним не расстается. И такие у нее глаза были. Такие!

– Черт, – произнес Леня.

– Ах, Леня, Леня. Ах, как ты не прост. – Ира улыбнулась и подняла рюмку: – За тебя, дорогой Леня.

– Спасибо, – ответил тот, – и за тебя, проницательная!

Выпили. Официанты беззвучно поставили на жаровню новые керамические кувшинчики саке. Один из них наклонился к Лене и спросил, подавать ли суп.

– Чуть позже, – ответил Леня.

Уже полчаса играл оркестр. Одинокие пары кружились в танце. Леня посмотрел на площадку, затем взглянул на Иру.

– У меня каблучки, небольшие, но все же.

– Я же говорю, проницательная! – воскликнул Леня. – И я еще ни разу не танцевал с женщиной выше меня. Пошли.

Они вышли к оркестру. Танец был медленный. Ира – гибка и податлива. От нее пахло хорошими духами. Он прижал ее и отдался музыке, почти прикасаясь губами к ее щеке. Поцеловал в щеку. Немного отодвинул Иру от себя, наклонил голову и коснулся губами ее груди, там, где был кулон.

– Леня! – воскликнула Ира.

– Обожаю драгоценности, – ответил Леня.

Вернулись за стол и принялись за крабовый суп. Выпили очередную рюмочку саке, потом еще. Ира была в восторге от еды. И от саке. Когда была налита еще одна рюмочка, она сказала:

– Леня, ты собираешься меня напоить?

– Да, – серьезно ответил Леня, – напоить и соблазнить. И, опережая твои возражения, заявляю, что собираюсь сделать это в первый же вечер нашего знакомства. Это может показаться пошлым, но только показаться. Я в тебя влюбился.

– О! – Ира широко открыла глаза. – Так быстро?

Леня ничего не ответил, потому что официанты ставили на стол жареные креветки. Это блюдо было тоже не знакомо Ире. Леня рассказывал, как его готовят и где он его пробовал. Саке не кончалось. Наконец с креветками управились.

– Десерт? – спросил Леня.

– С удовольствием, – засмеялась Ира, – только куда? Места больше нет. Разве что кофе. Но при твоем подходе ты, вероятно, пригласишь меня на минутку к себе, только на минутку, выпить чашечку кофе.

– И каков мог бы быть ответ на мое приглашение?

– Леня, я не должна его принимать. Но… прошу тебя, будь со мной ласковым. И мне надо позвонить домой.

Возвращение Стаса

Оля стояла, наклонившись над железным мусорным ящиком, и выбирала из мусора и объедков целые бутылки. Каждый раз, когда она доставала рукой в рваной перчатке подходящую бутылку, лицо у нее светлело, она что-то шептала, видимо подсчитывала свою добычу, и аккуратно укладывала ее в кошелку. Бутылка за бутылкой исчезали в ее кошелке, которая почему-то не наполнялась.

– Зачем ты здесь? – закричал Леня. – Ты должна быть в больнице.

Оля посмотрела на него, как затравленный зверек, испуганно заковыляла, почти спряталась за мусорный ящик и шепотом ответила:

– Леня, не кричи. Ты же знаешь, я должна сдать бутылки и отдать деньги Эммануилу.

«Эммануилу, – понял Леня, – конечно, он же прибьет ее, как собаку, если будет мало бутылок. Что же делать? Может быть, надо купить несколько ящиков бутылок и отдать их Эммануилу? А Олю вернуть в больницу?»

И в этот момент прямо к ящику стал надвигаться троллейбус, готовый расплющить Олю о стенки ящика. Леня бросился к Оле, но бежать мешал густой воздух. И что-то гудело и щемило слева под ребрами.

Леня открыл глаза и резко поднял голову. Телефон продолжал наигрывать. Леня по мигающему огоньку нашел трубку и нажал кнопку включения. Он уже сообразил, чей это звонок, поэтому, когда прижал трубку к уху, смог говорить в микрофон совершенно спокойным голосом:

– Hold the line please. Wait a moment. I’m speaking on another line.

В трубке загудел голос Стаса:

– Ты чё, в натуре? У тебя всего один номер. И зачем тебе говорить с кем-то ночью, а, Лень?

Но Леня, не обращая внимания, разыгрывал свой спектакль:

– Не, не, не мешаешь. Тут звонит кто-то, подождет. Ага. На второй линии. Так о чем я говорил? Вот-вот, о Стасе. Представляешь, он втюрился в какую-то иностранку, кажется, из Монголии или с Тибета. И уехал туда.

Краем глаза он заметил, что проснувшаяся Ира повернула к нему голову. В полумраке раннего утра удивленно блестели ее глаза.

Леня приложил палец к ее губам и продолжал:

– Продал все свои магазины за бесценок, и все. Теперь будет заниматься коневодством. Ага. Ну да. На Памире. А черт его знает, как он туда лошадей затащит, но как только выясню, я тебе брякну. Ну бывай! – И без промедления спросил: – Who is speaking?

– Ты чего там лепил кому-то? – загудел Стас. – Ты, сучара, думай, что говоришь. Какой Тибет, какое коневодство, куда я продал свои магазины?

По тону чувствовалось, что Стас в недоумении. Леня захохотал и упал на Иру. Повозился, улегся, продолжая смеяться, головой ей на плечо и ответил:

– Петюня, ты же знаешь, у меня нет второй линии.

И снова захохотал. Теперь ему вторили довольный гулкий смех Стаса и мелодичный смех Ирины.

– У тебя там баба, что ли? – сквозь смех спросил Стас.

– А что? Разве это похоже на звонкий мальчишеский смех? – осведомился Леня. – Просто я влюбился, понимаешь?

– Да, – посерьезнел Стас, – раньше бы я бездумно сказал: «Это пройдет», а теперь в этом и сам не уверен.

– Та-а-ак, – протянул Леня.

– Ты там не такай, Монголия, знаем мы ваши «таки».