Три сердца
Шрифт:
— Я не понимаю, как можно так сорить деньгами. Насколько мне известно, за последнее время ты не сделал ничего полезного. Я бы еще понял, если бы ты тратил деньги на подарки женщинам, но такие суммы выбрасывать на гулянья с этими лентяями и дармоедами, это просто не укладывается у меня в голове.
Он тщательно отделил мясо ряпушки от костей и обратился к приятелю:
— Ты, Кароль, свидетель тому, что я никогда не был жадным. В нашей молодости у меня в однокомнатной квартире бывали интересные встречи, но, черт возьми, это же не была харчевня для убогих интеллигентов. Вчера секретарь
— Мне жаль, что папа сейчас затеял этот разговор, — проворчал Фред.
— Я не жалею тебе денег, трать даже на развлечения, но с пользой для себя, а так только спиваешься и содержишь целую бессмысленную банду прихлебателей. Как ты оказался в Кракове, возвращаешься из Вены?
— Нет, я был в Закопане.
— В Закопане? — удивился отец. — А что ты там делал в это время года? Там же сейчас и дохлой собаки не найдешь.
— Я нашел знаешь кого, папа?.. Ту девушку, фотографию которой ты видел у меня.
Отец на мгновение задумался, отложил нож с вилкой и наклонился над столом.
— Та девушка? Что на увеличенных фотографиях?
— Да, только она уже взрослая. Ей двадцать лет и…
— И в жизни она не хуже, чем на снимках?
— Она прекрасна… я не могу тебе передать, как она хороша, — говорил Фред взволнованно, — олицетворение обаяния… такта, вежливости и ума.
Старый Ирвинг изменился в лице и воскликнул:
— Ну слава Богу! Наконец! Наконец, дорогой Фред, ты женишься. Подойди же, парень, я тебя обниму!
Он так радовался, что не замечал хмурого лица сына.
— Вот это счастливый случай! Закончились твои гулянья. Может сейчас из тебя выйдет человек. Ты привез ее с собой?
— Я не мог привезти ее, и она никогда не будет моей женой, — едва слышно произнес Фред.
— Почему?! — крикнул отец, и лицо его стало пунцовым.
— Потому что она не свободна, у нее есть муж.
— Черт возьми! — выругался друг отца.
— Именно в Закопане она проводила медовый месяц, — говорил Фред. — Ты можешь понять, что со мной творится?
Старый Ирвинг нахмурил брови.
— Дорогой мой, — начал он, — ты еще очень молод и неопытен. Разумеется, то, что она замужем, представляет собой некоторое препятствие, но переживать нет причины. В конце концов, в мире имеют место разводы. Я не сторонник их, но…
— Она не разведется с мужем, — прервал Фред.
— Любит его?
— Я не спрашивал, но мне так показалось.
— Что там тебе показалось! — передразнил сына отец.
— Хотя если бы даже она не любила его, то не бросила бы ради меня.
— Это тоже тебе кажется? — усмехнулся отец.
— Нет, она сказала мне.
— Подожди, а она знает, кто ты?
— Меня представили ей.
— Не об этом речь. Знает ли она, что ты мой сын, что это самая лучшая партия в стране?
— Конечно, знает.
Отец на минуту задумался, потом спросил:
— А кто ее муж?
Фред пожал плечами.
— Не могу сказать. У меня создалось мнение, что он человек среднего достатка. Сейчас он не у дел. Учился за границей, производит впечатление джентльмена. Вроде собирается открыть в Варшаве какое-то предприятие или искать подходящую должность. Я этим не интересовался специально, знаю только, что он откуда-то из Велькопольски. Фамилия у него весьма странная — Зудра, но, наверное, он из приличного общества.
— Как его фамилия? — спросил пан Кароль.
— Зудра, Матей Зудра.
— Зудра? Подождите-ка, я слышал об одном Зудре. Да-да, во всей Велькопольске ни о чем другом не говорят. Это не простая история. Сейчас, сейчас, как ее девичья фамилия?
— Помянувна.
Старый промышленник ударил себя по коленям.
— Да, они. Сейчас я совершенно уверен. Скандальная история в семье Тынецких. Вы не в курсе?
— Нет.
— Это случилось пару месяцев назад. В имении Пруды, под Познанью, умерла старая экономка и перед смертью призналась, что ее сын, который там служил в качестве писаря, и есть настоящий Тынецкий, а единственный сын Тынецких Ришард или Роберт, уже не помню, это ее сын. В молодости она была кормилицей при дворе и, воспользовавшись обстоятельствами, поменяла младенцев. Приехал прокурор, провел следствие, и все подтвердилось.
— Поразительно, — произнес старый Ирвинг.
— В самом деле, — продолжал его приятель, — бывший панич в он со двора, а бывший слуга принял в наследство огромное состояние. Он, однако, оказался великодушным, потому что назначил прежнему даже какую-то пенсию, чтобы дать возможность ему жениться на своей сестре Помянувне.
— Невероятно, — произнес пан Ирвинг, — все это кажется мне какой-то сплетней.
— За правдивость и точность этой информации ручаться не могу, но мне рассказывали об этом в Познани месяц назад. Кто же рассказал? Погодите, погодите, вспомнил… Волиновский. Он даже говорил, что его жена специально ездила в Пруды, чтобы собственными глазами увидеть, как выглядит настоящий Тынецкий. Не застала, однако, ни прежнего, ни нового. Оба они куда-то уехали, а спрашивать было неловко. Зудра! Ну, конечно, я именно и запомнил, потому что фамилия звучала как-то странно.
Старый пан Ирвинг поерзал на стуле.
— Послушай, отсюда вытекает, что если это не сплетня, не выдумка, значит, тот джентльмен, которого сын видел в Закопане, и есть сын экономки, воспитанный как Тынецкий?
— Конечно.
— В таком случае зачем Тынецкие выдали за него свою родственницу?
— Не знаю, может, это выяснилось уже после свадьбы, может быть, и вся эта история вымышлена или обросла пересудами. Кто может знать подробности?
Старый пан Ирвинг всматривался в тарелку, на которой лежал нетронутый кусок заячьей грудинки, и стучал пальцами по столу. После долгого молчания он поднял голову и посмотрел на сына.
— Во всяком случае, мой дорогой Фред, — сказал он, задумавшись, — когда встретишься с ними, не упоминай эту историю. Я проверю и, если получу подтверждение, постараюсь отыскать какой-нибудь способ для решения вопроса.
Фред неопределенно пожал плечами. Во-первых, он не верил, что рассказ приятеля отца может быть правдой, а во-вторых, его ситуации это никак не меняло.
— Я не собираюсь, — сказал Фред, — рассказывать об услышанном. Спасибо большое, папа, но я считаю, что надеяться не на что.