Три сестры, три королевы
Шрифт:
Только одно омрачало праздник: мы были женаты уже три года и все это время делили супружеское ложе, но у нас не было поводов даже для подозрений на беременность. И я не могла винить в этом короля и ссылаться на то, что брак не был консумирован, как Екатерина, потому что король приходит ко мне каждую ночь, когда это не запрещено церковью, особенно в дни, предшествующие женскому недомоганию, но только для того, чтобы разочароваться снова и снова. Мне кажется, что он уже запомнил, когда у меня приходит женское недомогание, и становится особенно внимательным и усердным, когда шансы зачать наиболее высоки. Может быть, они с алхимиком даже делают какие-то расчеты, связанные с лунным циклом, но я не знаю об этом наверняка и не спрашиваю. Да и откуда мне знать, что он читает в этой своей книге на греческом, со страшными картинками, на которых изображены разрезанные тела, перегонные кубы
Среди множества писем, которые я получаю из Англии, до меня доходит записка от Марии с хвастливыми рассказами о том, как чудесно она проводит время весной. Умерла Изабелла Кастильская, и наследники испанской короны, Филипп и его жена Хуана, отправились домой, однако были вынуждены штормом пристать к берегу возле Дорсета, и отец вместе со всем двором пригласил их погостить в Виндзорском дворце, а затем в Ричмонде. Волею случая Екатерину вызволили из забвения и вызвали ко двору, чтобы приветствовать ее сестру, Хуану, а Мария составляла им компанию в танцах, пении и верховых прогулках. Гости оказались лучшими стрелками, и во время охоты они поймали всю добычу, пожалуй, не поймали только единорога. В их честь утраивались турниры, маскарады… и список развлечений оказался бесконечным, потому что Мария не упускала ни одной детали в описании торжеств и своих туалетов. Сначала меня изумляет то, что ей позволили так красоваться перед всеми, но когда я нашла в ее письме упоминание о том, что отец с бабушкой рассматривают кандидатуру Карла Кастильского в качестве ее супруга, я понимаю, что ее выставили напоказ, как товар в базарный день. Разумеется, Екатерина была среди тех самых торговцев, которые продавали товар, хотя я удивлена тем, что она смирилась настолько, что согласилась танцевать по просьбе отца, он же не сделал для нее ничего хорошего. В моем представлении, она напрасно поступилась гордостью, я бы на ее месте повела себя иначе. Да и в любом случае уделять столько внимания Марии было неразумно и смешно.
«Все были так добры ко мне, – пишет Мария, – и все настаивают на том, чтобы я учила испанский!» Буквы в письме складывались в неровные строки, а к краю страницы теснились и становились мелкими. «По-моему, если я выйду за Карла, то стану римской императрицей! Представляешь, как будет здорово! И тогда мы все втроем будем королевами!»
Вначале план кажется мне настолько глупым, что я не могу сдержать смеха и преисполняюсь сестринской нежности. Карл ведь еще совсем ребенок, не старше шести лет. Если они объявят о помолвке, Мария застрянет в Англии по меньшей мере на шесть лет, если только испанцы не решат забрать ее с собой в Кастилию, чтобы она там нянчила своего будущего мужа. Конечно, ему прочат высокие титулы, но нет никакой уверенности в том, что он доживет до них, как и в том, что ей хватит терпения и возможности ждать столько лет, чтобы назвать себя королевой.
«Теперь, когда Екатерина переехала жить во дворец, мы с ней проводим много времени вместе», – пишет Мария, как обычно, не понимая того, что и это было оскорблением ее названной сестре: она явно не преуспела в том, чтобы обзавестись собственным домом и удержать его и теперь вынуждена поступить ко двору моего отца в качестве приживалки. «Отец перестал выплачивать ей содержание и отослал ее дуэнью за плохое влияние. Я так этому рада! Мне так нравится, что Екатерина сейчас при дворе, хотя ей сложно сводить концы с концами. Она не может обедать с нами каждый день, потому что у нее не хватает для этого платьев. Она ужасно обносилась, ее собственный отец отказывает ей в содержании, а бабушка говорит, что мне нельзя давать ей ничего своего».
Интересно, зачем отец и бабушка вгоняют Екатерину в такое затруднительное положение? Наверное, они все еще наказывают ее за отказ ее родителей выплатить приданое. В ответном письме я отправляю им наилучшие пожелания и поздравляю Марию с роскошными перспективами ее замужества, посмеиваясь над тем, что пишу. Я говорю, что рада за нее и что понимаю, как радостно быть королевой в красивой стране. А еще я говорю, что очень рада тому, что мой муж, король, человек хороший, взрослый и состоятельный во всех отношениях, и что желаю ей тоже всяческого счастья, когда ее жених дорастет до брачного возраста. Лет через десять. Бедная Мария! Глупышка Мария! Она настолько очарована возможными титулами, что даже не понимает, что не сможет выйти замуж еще долгие годы, и никто еще не знает, когда же Екатерине достанется Гарри. Да, обе мои сестры, мои соперницы обручены с самыми видными женихами Европы, но у Екатерины нет средств на платье, чтобы потанцевать со своим женихом, а суженый Марии еще с трудом сидит на своем первом пони. Подписывая письмо, я с трудом справляюсь со смехом над глупостью и гордыней своих сестер.
С наступлением лета моя радость становится полной, и я отправляю исполненное гордости письмо в Англию, где извещаю бабушку о том, что я, наконец, ожидаю ребенка.
Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, март 1507
Теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, кто из нас троих – Екатерина Арагонская, моя сестра Мария или я – является лучшей принцессой. Разумеется, это я. Екатерина не смогла зачать от Артура, поэтому сказала всем «Увы, этого нам не было дано», и теперь о ее браке не сохранилось даже упоминаний и она вынуждена оставаться никому не нужной приживалкой. Люди могут разносить молву о красоте Марии и ее талантах, но ее помолвка с Карлом Кастильским пока еще существует только в планах, да и сам жених не больше чем ребенок. Только что скончался его отец, и теперь мальчик стал наследником Священной Римской империи, но он по-прежнему все еще ребенок и не сможет жениться и подарить трону наследника ближайшие десять лет. А я зачала, выносила и родила наследника.
Я тяжело занемогла, и все даже были уверены в том, что я не выживу, но мой муж отправился в паломничество и прошел пешком сотни миль до церкви Святого Ниниана в Уитхорне, и в тот момент, когда он преклонил колени перед алтарем, я пошла на поправку. Это было настоящим чудом, а родившийся сын, наследник короны Шотландии, стал знаком и благословением Всевышнего моему браку и моему правлению как королеве.
Наш сын наследует и английскую корону. Если, не приведи Господь, что-то случится с Гарри, именно мой сын станет следующим претендентом на трон. Екатерина и Мария не могут и мечтать о подобной чести, а я могу стать матерью короля Англии, как наша бабушка, которая управляет всем английским двором с дня восшествия отца на его престол, несмотря на его брак и вдовство.
Мы проводим грандиозный рыцарский турнир, чтобы отпраздновать рождение сына, и бесспорным победителем на нем становится таинственный рыцарь, назвавшийся «дикарем». Он сражается с белым рыцарем, сьер де ла Басти, красивым уроженцем Франции, который уже бился на турнире в честь нашей с королем свадьбы. И в этот раз он порадовал толпу зрителей белоснежными доспехами и белым шарфом на копье. Когда-то Яков поспорил с ним о том, как правильно ухаживать за ногами боевого коня, проиграл спор и выдал рыцарю бочонок вина для обмывания конских копыт.
Главным поединком турнира стал бой между «дикарем» и белым рыцарем, во время которого было сломано много копий и раздалось столько восторженных криков, когда победу одержал «дикарь». А когда победитель сорвал шлем и оказалось, что героем, одержавшим на этом турнире верх над всеми противниками, был мой муж, я не стала сдерживать восторгов.
Король доволен собой, мной и нашим сыном, которого он назвал Яковом, принцем Шотландии и островов, и герцогом Ротсей. Значит, Александру, сыну Мэрион Бойд, придется отступить в тень, как и положено незаконнорожденным, и довольствоваться архиепископством.
Теперь, когда наш брак получил явное благословение Всевышнего, все должно быть прекрасно. Только вот мой муж сомневается в благих намерениях моего отца. Шотландские разбойники грабят приграничные крестьянские земли, крадут скот и иногда грабят путешественников, и отец выражает праведный гнев по поводу такого нарушения договора о мире. Яков отвечает ему жалобами на несправедливое обращение с шотландскими торговыми судами, и переписка преисполняется взаимными претензиями.
Отец рассчитывал на то, что заключение моего брака положит начало нерушимому миру между Англией и Шотландией, но я не понимаю, как именно я должна это осуществить. Яков – не мальчик, чтобы поддаваться влиянию более опытного и старшего короля, как, по рассказам Марии, произошло с Гарри и Филиппом Кастильским. Яков – взрослый, зрелый мужчина и не собирается подчинять свою волю воле моего отца. Ему даже в голову не придет спрашивать у меня совета, а в тех случаях, когда я, принцесса Англии, решаюсь высказать свое мнение, – он просто не обращает на него внимания. А когда я, со всем присущим моему положению достоинством, замечаю, что я, как королева Шотландии и мать следующего короля Шотландии, имею собственное мнение по этому и другим вопросам и рассчитываю на то, чтобы с ним считались, то он просто кланяется и говорит: