Три шага в неизвестность

Дорогов Геннадий

Впрочем, Валентина в свои сорок два, пожалуй, по внешности ничуть не уступала Ларисе. И ведь тоже отнюдь не глупа. Но с ней всё как-то было не так. В отношениях постоянно чувствовалась наигранность, неискренность. Прожив вместе двадцать один год, они так и не научились полностью доверять друг другу. Внешнее семейное благополучие и отсутствие настоящего душевного тепла толкнули Толмачёва на поиски этого самого тепла на стороне. Во всяком случае, этим аргументом он успешно успокаивал свою совесть.

С Ларисой он мог позволить

себе быть откровенным, не боясь, что она его неправильно поймёт или посмеётся над ним. Именно душевная близость, а не поиски приключений удерживали его рядом с ней. Они уже начинали строить планы на совместное будущее. Да, ради неё он готов был разрушить свою семью.

И вдруг такое предательство!

– Не ожидал, что ты воткнёшь мне нож в спину, – сказал Антон, ещё не успокоившись, но уже заметно остудив первоначальный пыл.

– Нож в спину? – она удивлённо вскинула бровь. – Не говори глупости. Я тебя не предавала.

– Неужели? – спросил он язвительным тоном. – И сколько же раз ты меня не предала?

Она поднялась с дивана и спросила:

– Чаю хочешь? Или, может быть, кофе? У меня есть конфеты – пальчики оближешь.

– Любовник принёс? – угрюмо спросил Толмачёв.

– Ты имеешь в виду Серёжу? Да, он. Но уверяю тебя, конфеты от этого ничуть не стали хуже.

– Ну, ты даёшь!

Лариса подошла к нему вплотную и, глядя в глаза, заговорила неожиданно жёстко:

– Послушай, Антон, прекрати этот спектакль! Мы с тобой встречаемся около полугода. Вроде бы, всё у нас прекрасно: чувства, доверие, внимание и понимание. Однако есть одно маленькое «но».

– Любопытно! Прежде у нас никаких «но» не возникало.

– Я говорю о вопиющей несправедливости. Сам посуди, ситуации у нас неравноценные. На что мне жаловаться? Живу так, как хочу. Ни от кого не прячусь и не завишу. Имею любовника с большими возможностями. А каково тебе, бедняге? Ведь на два фронта воюешь! Вот я и решила взвалить на себя дополнительную нагрузку, чтобы всё честно было.

– Понятно! – он с досадой покачал головой. – Захотелось компенсации. Но ты ведь должна понимать, что в данный момент ситуация вынуждает меня сохранять видимость семьи. Иначе бы я…

– Боже мой, Антон! – горячо воскликнула она, не сдержав на этот раз эмоции. – Это ты чего-то не понимаешь. У тебя семья: жена, с которой прожил больше двадцати лет; взрослый сын. Захочешь ли ты кардинально менять привычный образ жизни или всё закончится одними разговорами – это мне неведомо. А моё время уходит. Я одна, совсем одна. Понимаешь? Я тоже хочу иметь семью. Детей хочу. А Сергей любит меня. По-настоящему любит. И предлагает мне руку и сердце.

– А ты его любишь?

Она повернулась и пошла на кухню, бросив на ходу:

– Идём!

Толмачёв вдруг успокоился. Это было спокойствие человека, который потерял нечто очень важное и теперь вдруг смирился со своей потерей. А если так, то чего сцены разыгрывать и изображать

из себя обиженного? Значит, надо просто плюнуть на всё, расслабиться и получать удовольствие. Сначала попить чай с Серёжиными конфетами – почему бы и нет! А потом увести в постель Серёжину невесту.

Вслед за Ларисой он зашёл на кухню.

Ларисина голова лежала у него на плече. Антону очень нравилась эта её привычка. Всякий раз после близости она ложилась так, гладясь щекой об его плечо, словно котёнок. В груди у него вдруг остро кольнуло. Чёрт возьми, неужели он так легко и просто уступит её? Ведь эти неполные шесть месяцев они были счастливы вместе. По-настоящему счастливы. И вдруг… Боже, зачем же она так поступила? Зачем?!

Он поймал себя на мысли, что опять поддался эмоциям. Заставив себя успокоиться, спросил:

– Это наше последнее свидание?

Она пожала плечами, не меняя позы.

– Как решишь, так и будет.

– А как же твой Серёжа? Захочет ли он терпеть наш треугольник?

Лариса слегка приподнялась, оторвав голову от его плеча. Сказала тихо:

– Антоша, у меня с ним ничего не было.

– Не было?! – удивлённо воскликнул Антон. – Но он же регулярно бывает здесь. Чем вы занимаетесь?

– Пьём чай с конфетами. Или кофе.

– И всё?

– Ещё разговариваем.

– И всё?

– Может быть, ещё какие-нибудь мелочи. Ничего серьёзного.

Он резко поднялся, сел на кровати.

– Лариска, это же совсем другое дело! Прямо камень с души свалился. Только не пойму, зачем тебе это нужно?

– Что – «это»?

Она села рядом с ним, прижалась к плечу.

– Ну, встречи с этим Серёжей. Зачем морочишь мужику голову, если не собираешься строить с ним отношения?

– А я, Антоша, ни с кем не собираюсь строить отношения. Строительство – не моя стезя. Я хочу создать семью на основе любви, взаимопонимания и доверия.

– Ладно, пусть так, – согласился он. – Тогда тем более непонятно. Человек приходит, на что-то надеется. Ведь получается, что ты его за нос водишь.

Она решительно помотала головой.

– Нет, не так. Я ничего ему не обещала и ни в чём не обманула. И он ни на что не претендует, хотя и надеется. Ему хорошо со мной, вот и приходит. А мне с ним интересно. Он очень хороший, интеллигентный, приятный человек.

Толмачёв почувствовал острый укол ревности. Стараясь придать голосу оттенки безразличия, сказал:

– Почему бы тебе не выйти за него замуж? Вполне подходящая кандидатура. Смотри, упустишь шанс.

Лариса разгадала его маневр. Засмеялась.

– Не хочу за него замуж. Понимаешь, Сергей моложе меня на шесть лет. Зачем мне такой юноша?

– Зато я старше на целых двенадцать.

– Мужчина и должен быть старше.

– Прямо-таки должен? Кто тебе такое сказал?

– Это моё личное мнение. На объективность не претендую.