Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе
Шрифт:
Нет, в те далёкие, первые, дни воцарения, народу в столице даже раздавали подарки – лепёшки из пшеничного (!) хлеба, рубахи из хлопка, на всех перекрёстках стояли бочки с вином, из которых можно было черпать прямо пиалами: пей, сколько сможешь отпить! Потому что многочисленные помощники Государственного виночерпия уже развозят арбы с полными бочками взамен пустых.
Жизнь казалась прекрасной и многообещающей.
Потому что Войско Султана непрерывно расширяло границы царства, завоёвывая всё новые и новые богатейшие земли. И оттуда свозились в Столицу несметные сокровища – в виде дани, или военной добычи… А туда устремлялась
Осесть на нём, на своей земле! Работать и кормить: вначале себя, а потом и семью, когда удастся накопить на калым за хотя бы первую жену. Насадить виноградники, огороды, шелковицу, абрикосы, персики, инжир, хурму…
Чтобы отдыхать на старости лет, наслаждаясь устроенностью детей и внуков, и покоем и достатком под успокоительный шелест листвы раскидистых деревьев!
Иброхим распряг волов, и повёл их в тень шелковичного дерева: пусть пока постоят. Он должен собрать свои нехитрые пожитки, и доесть оставшиеся поллепешки. Ржаной.
– «И никогда-то на тебя не напасёшься! Работаешь за двоих, а уж ешь – за пятерых!» – как, раздражённо морщась, говорит теперь его постаревшая и насквозь циничная, озлобленная тяготами быта, первая и единственная жена. Которую зовут Малика. Принцесса с древне-фарсидского… Только вот судьба всех этих Шахинь, Султанат, Царевен и прочих девчушек, как стало модно называть их в момент начала правления Хассана – (Тогда – не Первого, а просто – Хассана!) куда как безотрадна! Работа до седьмого пота и дети – вот и всё, что осталось от необоснованно радужных надежд.
Да, восторги и оптимизм у народа прошли быстро – на третий год правления.
Когда ввели новые налоги: на торговые сделки, на пользование водой и воздухом Великого Султаната. Таможенные пошлины. Налоги на строительство даже жалкой мазанки. А затем – и на жён, и на скотину. И даже на кур.
Сидя в тени, Иброхим думал. Почему никого не берут в Армию Султана? Неужели великий Хассан может сам «рожать», или как-то делать, всех этих воинов – рослых и неутомимых, как на подбор, и готовых слепо выполнять все, даже идиотские, приказы, наплевав на получаемый результат, или потери? Как случилось, например, с саранчой, напавшей на посевы и виноградники африканской колонии.
Саранчу тогда, конечно, истребили… Но никто не сказал сардорам, для чего уничтожается саранча. А ведь уничтожалась она только чтобы спасти все эти посевы и лозы!
Вот и оказались посевы – вытоптаны, а лозы – разбиты в мелкое крошево вместе с миллионами раздавленных сапогами и разрезанных секирами и саблями, насекомых!
Иброхим доел хлеб, аккуратно собрал крошечки, и высыпал горлинкам, терпеливо поджидавшим тут же, буквально в шаге. Вот уж незлобливые и мирные птички.
Своим гугуканьем напоминающие о том, что хоть кто-то живёт без правителей…
Он увязал в мешок свой нехитрый скарб.
Работа заняла шесть дней. Причём само поле Иброхима заняло лишь полдня. А остальное – отработка для «Величайшего»!
А отец говорил, что на прежнего Султана работали два дня. И один – на своём поле. Которое могло прокормить семью с даже пятью детьми… А сейчас – только-только хватает себе, жене и сыну.
Сын.
Иброхим с содроганием думал, как же сын сможет накопить
У людей нет денег.
Начальник склада лемех плуга осмотрел тщательно. Но ни слова не сказал – уже счастье! А то пришлось бы платить штраф. За порчу казённого имущества.
Иброхим поставил крестик в соответствующей графе ведомости, и приложил палец, предварительно обмакнутый в чернильницу. Затем пришлось тащиться снова на поле, и идя рядом с Проверяющим, смотреть, как тот тычет казённым щупом в распаханную землю… А не смотреть – так тот может и нарочно сказать, что «щуп не входит до положенной метки!». И – всё. Начинай заново! Ничего никому не докажешь…
Только через час они вернулись в склад.
Клерк-чиновник кивнул начальнику склада, тот хмуро буркнул:
– До уборки – свободен. О дне начала тебе сообщат.
Иброхим, трижды поклонившись, вышел, пятясь задом.
Вспомнил, что надо ещё зайти в лавку – купить воды у другого чиновника. Подходить к арыкам и хаусам запрещено под страхом смерти…
Он закинул мешок повыше на плечо. Потащился, с тоской вспоминая, как питал глупые надежды на улучшение жизни простого труженика – «кормильца» Великого Султаната – с воцарением подростка, про которого ходили слухи, что тот и сам происходит из самых низов простого народа. И который должен (вроде бы!) понимать, чей ежедневный упорный и добросовестный труд кормит всю страну. И разделять чаяния и заботы.
Надежды не оправдались. Похоже, или слухи оказались ложными, или…
Или новый Султан предпочёл как можно быстрей позабыть о своих унизительно плебейских корнях!
Носыр-бек задумчиво огладил аккуратно подбритую холёную бородку волосатыми толстенькими пальчиками в перстнях.
Но те сами вернулись к чёткам из сандаловых бусин: когда они перебирают полированное, и словно тёплое изнутри, дерево, ему думается лучше! И хотя он, вроде, немаленький человек – Второй Помощник Казначея! – чётки предпочитал дедовские. Простые.
Да, подумать есть над чем…
Дьявольщина! Служить-то «Величайшему» становится всё трудней! Особенно под старость.
Аппетиты у «Светоча Вселенной» и «Потрясателя Мироздания» всё растут!
А, казалось бы – чего злобствовать-то?!
Султанат раскинулся на весь континент, с провинциями которого теперь установлена надёжнейшая связь. Гарнизоны для подавления бунтов и мятежей стоят в каждом крупном городе. Да и не случается сейчас никаких мятежей, как бывало в самом начале Завоевания – двадцать с лишним лет назад. Все покорённые, что верные, что неверные, (Которых принудительно уже сделали верными, заставив принять Ислам!) давно поняли: шансов победить Армию бессмертных сардоров – попросту НЕТ!!!