Три солдата

Пассос Джон

– В первый раз видишь, что ли? Это река Перс, – презрительно сказал Билли Грей.

– Откуда же я мог видеть! Я из Калифорнии!

Они высунули вместе головы из окна, так что щеки их соприкасались.

– Черт возьми, да тут есть девочки, – сказал Билли Грей.

Поезд дернул и остановился. Две неряшливые рыжеволосые девицы стояли около полотна, махая руками.

– Поцелуйте нас! – закричал Билли Грей.

– С удовольствием, – ответила одна из девушек. – Для таких молодцов нам ничего не жаль.

Она поднялась на цыпочки, а Грей высунулся из окна и с трудом ухитрился коснуться губами лба девушки.

Фюзелли почувствовал, как волна желания

охватила его.

– Подержи-ка меня за пояс, я поцелую ее как следует!

Он высунулся далеко вперед и, обхватив руками розовые ситцевые плечи девушки, поднял ее над землей и стал яростно целовать в губы.

– Пустите, пустите! – кричала девушка.

Люди, высунувшиеся из окон вагонов, гоготали и кричали.

Фюзелли поцеловал ее еще раз и опустил на землю.

– Уж слишком много вы себе позволяете, черт возьми! – сердито сказала девушка.

Солдат в одном из окон заорал:

– Маме скажу!

Все расхохотались.

Поезд тронулся. Фюзелли гордо оглянулся кругом. На минуту перед ним встал образ Мэб, протягивающей ему пятифунтовую коробку леденцов.

– Никакого тут нет греха, так, баловство одно. Пустяк! – произнес он вслух.

– Нам бы только до Франции добраться! Уж там-то мы пофигуряем с мадимерзелями! А что, приятель? – сказал Билли Грей, шлепая Фюзелли по колену.

Красотка Кэтти,Ки-ки-ки-Кэтти,Ты всех других девиц ми-ми-милей!Когда лу-лу-лунаВзойдет над хлевом,Я буду ждать тебя у ку-ку-кухонных дверей.

Когда грохот колес на рельсах участился, все запели хором. Фюзелли с самодовольным видом оглянулся на товарищей, растянувшихся на своих узлах и шинелях в дымном вагоне.

– Важная штука быть солдатом, – сказал он Билли Грею. – Что в голову взбрело, то и валяй, черт возьми!

– Это, – сказал капрал, когда рота гуськом вошла в барак, в точности похожий на тот, который они оставили два дня назад, – это лагерь для посадки на суда. Но я хотел бы, черт побери, знать, на что нас будут сажать? – Он скривил свое лицо в улыбку, а затем с мрачным выражением скомандовал: – За едой!

В этой части лагеря было темно, хоть глаз выколи. Электричество горело жидким красноватым светом. Фюзелли напрягал зрение, ожидая увидеть в конце каждого прохода пристань и мачты пароходов. Солдаты продефилировали в мрачную столовую, где им налили в котелки жидкое варево. За кухонной перегородкой жизнерадостный старший сержант, второй мрачный сержант, похожий на пастора, и капрал с морщинистым лицом ели котлеты. Легкий запах жарящихся котлет распространялся по столовой, и от него жидкая остывшая похлебка казалась окончательно безвкусной.

Фюзелли с завистью поглядывал в сторону кухни, мечтая о том дне, когда он также будет в чинах. «Нужно будет поработать», – серьезно сказал он себе. За океаном, под огнем, ему легко будет найти случай, чтобы показать себя. И он представлял себе, как геройски выносит из огня раненого капитана, а за ним гонятся люди с развевающимися бакенбардами и в заостренных шлемах, напоминающих каски пожарных.

Бренчанье гитары странно прозвучало на темной лагерной улице.

– Здорово зажаривает малый, – сказал Билли Грей, который плелся рядом с Фюзелли, засунув руки в карманы. Они заглянули в дверь одного из бараков. Куча солдат сидела кольцом вокруг двух высоких негров. Их темные лица и груди блестели при слабом освещении, как черный янтарь.

– Ну-ка, Чарли, шпарь другую, – сказал кто-то. Один из негров начал петь, в то время как другой небрежно подыгрывал на гитаре.

– Вали лучше «Титаника»!

Гитара затренькала унылый регтайм. Голос негра вступил вдруг с очень высокой ноты:

Это песня о том, как «Титаник»Вышел в море.

Гитара продолжала тренькать. В голосе негра слышалось что-то, заставившее смолкнуть все разговоры. Солдаты с любопытством смотрели на него.

Как «Титаник» столкнулся с горой ледяной,Как «Титаник» столкнулся с горой ледянойВ открытом море.

Голос негра звучал уверенно и мягко, а гитара вторила ему, наигрывая тот же рыдающий регтайм. С каждым куплетом голос певца делался громче, а треньканье быстрее.

Опустился «Титаник» в синюю глубь,Опустился в синюю глубь,Опустился в море.И все женщины и дети, плавая в воде,И все женщины и дети, плавая в водеВокруг горы ледяной,Пели: «Господи, идем к тебе!»Пели: «Господи, идем к тебе,Идем к тебе!»

Гитара играла мелодию гимна. Негр пел. Каждая струна в его гортани дрожала от напряжения. Он почти рыдал.

Человек рядом с Фюзелли тщательно прицелился и сплюнул в кадку с опилками, стоявшую в середине круга неподвижных солдат.

Гитара снова сыграла напев, быстро, почти насмешливо. Негр пел глубоким, искренним голосом. Он не успел кончить, когда вдалеке раздались звуки трубы. Все рассыпались.

Фюзелли и Билли Грей молча вернулись в свои бараки.

– Ужасная штука, должно быть, утонуть в море, – сказал Грей, закутываясь в одеяло. – Стоит только какой-нибудь из этих проклятых подводных лодок…

– Плевать я хотел на них! – сказал решительно Фюзелли.

Но когда он лежал уже на койке, уставившись в темноту, его сковал вдруг холодный ужас. Он подумал одну минуту о том, чтобы дезертировать, притвориться больным, все что угодно, только бы избежать переезда на транспорте.

Он чувствовал, как погружается в ледяную воду.

– Этакая подлость, черт возьми! Пересылать туда людей, чтобы топить их по дороге, – сказал он себе, и ему вспомнились холмистые улицы Сан-Франциско, зарево заката над гаванью и пароходы, входящие через Золотые Ворота. Сознание его постепенно затуманилось, и он заснул.