Три сражения
Шрифт:
Принятая нашим командованием тактика первого дня сражения полностью оправдывала себя на деле. Возвращусь к бою, который мы провели восьмёркой «Лавочкиных» с 40 самолетами врага. В этой схватке мы сбили семь немецких бомбардировщиков без единой потери со своей стороны. Рассеяв первую группу «Юнкерсов» и сорвав им организованное бомбометание, наш патруль сумел помешать подходу к полю боя и второй группе немцев. Помогая нам, ее подхватила и окончательно добила свежая восьмёрка «Яковлевых» соседней части. Призыв командира полка «крепко держать воздух» наши истребители выполняли стойко и непреклонно.
Почти непрерывно находясь над полем боя,
Временами в небе над Курской дугой создавалась столь сложная обстановка, что руководство боем по радио до крайности усложнялось. На второй день сражения, поднявшись в воздух, мы могли видеть примерно такую картину. Часть наших истребителей, составлявшая воздушный заслон, вела бой с немецкими бомбардировщиками и сопровождавшими их «Мессершмиттами». В этом гигантском клубке дралось по меньшей мере двести – двести пятьдесят самолётов. Несколько ниже, над полем боя, «висело» около пятисот наших штурмовиков и бомбардировщиков. Они громили боевые порядки подвижных войск противника и скопление немцев около одной из переправ.
С появлением наших «Ильюшиных» и «Петляковых» немцы подняли в воздух большое количество истребителей. Произошло массовое столкновение «Мессершмиттов» с нашими «Яковлевыми» и «Лавочкиными». В этот день бой принял настолько яростный и упорный характер, что отдельные группы и пилоты снижались до бреющего полёта. Я был свидетелем гибели двух «Мессершмиттов», разбившихся о землю. Это произошло, из-за того, что упорно дравшиеся вражеские пилоты в азартном бою на малой высоте не смогли справиться с осадкой своих машин.
Несмотря на внешний хаос в воздухе, сражение развивалось своим порядком. Наши штурмовики и бомбардировщики действовали планомерно. Интенсивность их полётов все время повышалась. В свою очередь наши истребители, вылетая по графику, создавали плотный воздушный заслон над линией фронта. Вступая в единоборство с «Мессершмиттами» и «Фокке-Вульфами», они не пропускали без воздействия почти ни одной группы немецких бомбардировщиков.
В результате начатого наступления немцам в первые дни все же удалось несколько продвинуться. Но и на земле и в воздухе чувствовалось, что противник уже «выдохся» и не сможет развить успех. В то же время наши наземные войска и воздушные силы находились в хорошей «форме» и могли в любой момент приступить к контрудару. Выстояв первые дни вражеского наступления и сдержав натиск воздушного противника, наша авиация прочно овладевала господством в воздухе. Это особенно ярко сказалось во второй половине сражения, когда наши войска перешли в контрнаступление.
С первого же дня новой фазы боев большие группы наших истребителей решительно очистили небо от противника. Наши штурмовики и бомбардировщики сотнями поднимались с аэродромов.
Барражируя над полем боя, мы видели, как «Ильюшины» и «Петляковы» эшелонами в 50 – 100 и более самолётов направлялись на запад и наносили удары по противнику, начиная от переднего края и на всю глубину его обороны. В то время как «Ильюшины» атаковывали оборонительные позиции врага, «Петляковы» сковывали и уничтожали противника на всех дорогах и переправах.
Нас, лётчиков, поражала гибкость управления и многообразие тактических методов, которыми комбинировало наше авиационное командование. Чётко координируя свои действия, одни группы наших истребителей прикрывали поле боя; другие, отсекая немцев, охраняли подходы к линии фронта; третьи вели свободную охоту на вражеской территории. Теперь инициатива в воздухе полностью была в наших руках. Советские лётчики смело действовали над территорией противника. Заканчивая бои, они преследовали немецкие самолёты до их аэродромов.
Столь ошеломляющего удара в воздухе немцы, видимо, не ожидали. Наши действия обескуражили врага. Мы чувствовали, как немецкие пилоты с каждым днём все более и более теряли спокойствие и расчет. Большие потери действовали на них удручающе. Теперь они дрались как-то невпопад, чувствовалось, что их моральное состояние резко надломлено.
В эти дни, очищая путь нашим бомбардировщикам, мы встретили «спаренную» группу противника. Она состояла из «Мессершмиттов» и «Фокке-Вульфов». В коротком бою мы сбили пять вражеских самолётов. Но дело было не только в количестве уничтоженных немецких машин. В этом бою мне бросилось в глаза поведение немецких пилотов, которые, кстати говоря, принадлежали к одной из известных групп асов. Помню, погорячившись в схватке, я допустил ошибку – потерял высоту. Я оказался в невыгодном положении. Однако немцы, – их было двое, – даже не сумели воспользоваться моей ошибкой.
Исправляя промах, я быстро перешёл на набор высоты. Вслед за мною увязались два «Мессершмитта». В их поведении ощущалась большая нервозность. Я спиралью шёл спокойно вверх. Немцы тянулись за мною, идя с чрезмерно крутым углом. Мне, хотя и не весьма опытному в боях, сразу стало понятно, что при таком наборе высоты немцы должны или отстать, или «повиснуть». Я стал внимательно следить за ближним «Мессершмиттом». Действительно, вскоре немец выдохся и, потеряв скорость, «завис». Быстро переложив своего «Лавочкина» в ранверсман, я пошёл навстречу немцу и зажег его с первой же хорошей очереди.
Вскоре интенсивность и размах воздушных боев пошли на снижение. Враг потерпел огромное поражение. Его самолёты появлялись в воздухе все реже и реже и весьма неохотно принимали бой. Воздушное сражение над Курской дугой было блестяще выиграно советскими лётчиками. Мы полностью взяли инициативу в свои руки. Лично для меня оно закончилось тем, что в мой боевой счёт была вписана первая десятка сбитых самолетов врага. В этом большом сражении было замечательным то, что наше авиационное командование сумело правильно ввести в бой силы. Сохранив их ударную мощь и в последующем перейдя в наступление, мы смогли разгромить сильную воздушную группировку противника.