Три стильных детектива
Шрифт:
Верберен утверждал, что Бренголо поселился на улице Корвизар в середине августа. Архангел же говорил, что тот бродит по Бютт-о-Кай дней двадцать. Либо у этих двоих нет чувства времени, либо один из них лжет. Если Бренголо еще здесь, он может оказаться инфицированным сибирской язвой, и тогда…
«Так кто же тогда свистел? Верберен утверждает, Бренголо исчез. Где искать правду? Я не знаю адреса Верберена, остается Архангел. Нужно все уточнить, и поскорее».
Жозефу пришлось четырежды рассказывать дочери одну и ту же сказку, всякий раз приукрашивая ее новыми деталями, прежде чем Дафнэ, наконец, уснула. В конце концов она безропотно приняла печальную судьбу трех маленьких жертв мясника, ведь в итоге Святой Николай собрал их по кусочкам и вдохнул в них жизнь.
Доктор посоветовал Айрис побольше отдыхать. Перед
На краткий миг воспоминание о настойчивом внимании художника Мориса Ломье вызвало в душе сожаление. Она любила Жозефа и не представляла, что может изменить ему, и все же сожалела о том, что ей больше не приходится отвергать ухаживания других мужчин. Она понимала, почему Кэндзи так стремился нравиться женщинам: когда соблазняешь кого-то, начинаешь больше верить в себя.
Она встала, нашла тетрадь со сказками – ее единственное средство от уныния и тоски, и перо побежало по бумаге:
Блэки объяснил Шорти, что кошка с девятью хвостами не сможет разрешить его проблему, так как речь шла всего лишь о плетке, используемой в парусном флоте для наказания бастовавших матросов… Ее-то и называли «кошкой-девятихвосткой».
Ресторанчик «Уютная каморка» был все еще закрыт, и это свидетельствовало о том, что у мужа покойной Аделаиды Лезюер не лежала к нему душа. Спеша добраться до мастерской Мишеля Форестье, Жозеф поскользнулся на очистках и едва не угодил в навозную кучу. Куры с кудахтаньем разлетелись, а кумушки, высунувшись из окон, зубоскалили:
– Вот умора! Да он пьян в стельку!
– Ну конечно! Эй, пьянчуга! Мотай, пока я тебя не взгрела!
Он поспешил в тесный дворик и притаился за кучей грязных матрасов и старых половиков. А когда все стихло, вышел на улицу Мишаль. По пути он миновал лавку упаковщика, мясника, водопроводчика, обогнул подводу, перегородившую дорогу, и даже обошел старушку, задремавшую на крыльце перед дверью.
Предоставленные самим себе подмастерья Гастон и Арман неплохо проводили время: они влезли на дерево и потихоньку выкурили там трубку, а потом принялись показывать друг другу языки и корчить рожицы – Святой Николай и Роза Лимская с осуждением взирали на их непристойное поведение, – а потом принялись играть в «кинет»: нужно было так ударить по заостренному с обоих концов колышку, чтобы он отлетел как можно дальше. Кончилось тем, что Гастон едва не выбил глаз не вовремя появившемуся Жозефу.
– Так вам за это платят, лодыри? Где Архангел?
Подмастерья готовы были прыснуть от смеха. Гастон лениво прошелся от одного мешка с гипсом к другому.
– У него интрижка в самом разгаре, так что, как закончит дела, он сразу удерет к Розе, своей любовнице.
Арман чертил носком деревянного башмака круги в пыли, насвистывая все ту же «Легенду о Святом Николае».
– Ты знаешь эту мелодию?! – воскликнул удивленный Жозеф.
– Еще бы! Патрон напевает ее с утра до ночи. Она просто намертво впечатывается в котелок и не выходит оттуда!
Вот это открытие! Неужели свистун из дома с привидениями и Архангел – одно лицо?!
– А где живет эта Роза?
– С чего бы мы стали вам это говорить?
– Вот этот аргумент подходит? – и Жозеф достал из кармана монетку в один франк.
– И все?! Ну нет, с вас пять франков, не меньше!
– Пять франков! Вы решили, что перед вами владелец золотых приисков?!
Жозеф выложил на ладонь всю мелочь, какая была в кармане.
– Придется довольствоваться тремя франками двадцатью шестью сантимами.
После долгих переговоров с товарищем Арман наконец согласился:
– Она живет на набережной Анжу, 13. Ее зовут Роза Варле.
– Выходит, Архангел вам докладывает о своих романах?
– Да нет, просто он обронил записную книжку, – пробормотал Гастон.
– Значит, ты умеешь читать?
– Меня отец научил, он грамотный, работает кучером на катафалке.
– Отличная профессия! – прошептал Жозеф, огорченный тем, что пришлось так дорого заплатить за сведения, которые не казались ему надежными.
– Кроме шуток! А по вечерам отец играет в настоящем театре. Вместе с приятелями таскает носилки, на которых восседает китайская императрица!
Пожав плечами, Жозеф кое-как записал имя и адрес, которые сообщил подмастерье, и ушел. Как жаль, что именно теперь Виктора нет на месте!
– Забавно, едва я переступаю порог, как вы уходите. Я вам, случайно, не мешаю?
– Да что вы, Эфросинья, что вы напридумывали? У меня просто встреча.
Отправившись следом за Таша, которую пригласила к себе Рафаэль де Гувелин, заказавшая портрет, Виктор положил в карман Pocket Kodak. Прослонявшись бесцельно два часа по улицам, не переставая размышлять о смерти Александрины Пийот, он проголодался. Он оказался рядом с церковью Сен-Филипп-дю-Руле. И вместо того чтобы заглянуть в один из шикарных местных ресторанов, выбрал кабачок, который посещали кучера фиакров. Полное меню, состоявшее из супа, помидоров с петрушкой, бараньих ребрышек, десерта и фруктового пюре обошлось ему всего в сорок су. Облокотившись на барную стойку, клиенты косо поглядывали на него, пробуя пальцем похлебку – не слишком ли горячая. Официант, подметавший опилки на каменном полу между горшками с углем, то и дело оглядывался на Виктора через плечо, будто пытаясь понять, что забыл в их заведении этот элегантно одетый господин.
Виктор предпочел уйти и дошел до «Неаполитанца» на бульваре Капуцинов, чтобы выпить там хорошего кофе. Длинноволосый мужчина с моноклем подсел за столик к высокому дородному человеку, напоминавшему ветхозаветного пророка, чей огромный кожаный портфель занимал целый стул. Он узнал критика Эрнеста Лаженесса и писателя Катюля Мендеса [237] . Пока угодливый официант выставлял на только что протертый столик мороженое и газированную воду, они обменивались последними сплетнями из мира литературы. Указывая на ресторан-кафе «Американец», расположенный на противоположной стороне, Катюль Мендес заговорил о хроникере Орельене Шолле [238] .
237
Эрнест Лаженесс (фр. Ernest La Jeunesse, наст. имя Harry Ca"en, 1874–1917) – критик, журналист, иллюстратор, известный своими критическими статьями; Катюль Мендес (фр. Catulle Mendиs, 1841–1909) – поэт, основатель журнала «Revue fantaisiste»; за напечатанную там первую, крайне фривольную поэму, подвергся тюремному заключению. Был одним из основателей «Parnasse contemporain», где печатал строго выдержанные в классическом духе поэмы. Автор многочисленных драматических пьес сказочно-романтического содержания. – Прим. перев.
238
Орельен Шолль (фр. Aurelien Scholl, 1833–1902) – журналист; с семнадцати лет, работая в парижской прессе, выдвинулся в ряды наиболее видных хроникеров; сотрудничал в «Figaro», им самим основанном «Voltaire», а с 1875 года в «Ev'enement», легко и изящно беседуя обо всех предметах, от политики до моды, от искусства до спорта, оставаясь злым и опасным полемистом там, где дело касалось просветительских идей или его личности. – Прим. перев.