Три стильных детектива
Шрифт:
– Какую еще историю?
– Про Альфреда Дрейфуса, которого подозревают в шпионаже.
– Что значит «подозревают»? Альфонс говорит, он действительно изменник и заслуживает не разжалования и ссылки, а смертной казни!
– В прошлом году его сослали на Чертов остров [186] . Мсье Легри и мсье Мори обсуждали вчера вечером статью, где говорится, что Дрейфуса обвинили несправедливо, и упоминается о каком-то секретном документе, закодированном послании, которое немецкий военный атташе переправил в Италию, мол, чертов Дрейфус становится слишком требовательным. «Дело тут нечисто», – сказал мсье Мори.
186
Остров
– Нечисто? Говорят, в этих документах содержится неопровержимое доказательство!
– А в статье написано, что, хотя эту записку, и передали в Военный суд, адвокаты ее не видели. Значит, можно предположить, что дело сфабриковано… По крайней мере так полагают мсье Легри и мсье Мори. А мой Жозеф повторяет их слова как попугай! Мне это не нравится. Я прошу его быть осторожнее, а он посылает меня к черту!
Она выжала тряпку над ведром.
– Вполне естественно, что ваш сын разделяет их взгляды, ведь жена и теща мсье Легри – его родственники, – заметила мадам Баллю.
Рука Эфросиньи с тряпкой застыла у оконного переплета.
– Да, но сам-то Жозеф шарантонец, по моей линии, а по отцу вообще потомственный голландец из Гронингена.
– Да, а мадам Таша и ее мать – они ведь еврейки, как и Дрейфус, не так ли?
– Ничего подобного! Мадам Легри – француженка, пусть только по мужу, мадам Херсон – русская, а Альфред Дрейфус – эльзасец. Вы имеете что-то против русских и эльзасцев?
Мишлин Баллю возмущенно выдохнула:
– Эти иностранки – еврейки, и Дрейфус тоже!
Эфросинья с грозным видом нависла над консьержкой. Она была крупнее и выше ее на голову. Мишлин Баллю съежилась.
– Если так рассуждать, то моя внучка Дафнэ – тоже иностранка, поскольку моя сноха Айрис наполовину англичанка, наполовину японка! И с теми, кому это не нравится, я готова разобраться!
– Но я ничего такого не имела в виду, – пошла на попятную консьержка, – я лишь сказала, что…
– Впредь думайте, прежде чем соберетесь что-то сказать, мадам Баллю! – Обе вздрогнули от неожиданности, услышав голос Жозефа.
– Успокойся, котик, мадам Баллю оговорилась, – поспешно сказала Эфросинья.
– У меня с собой заметка Эмиля Золя, напечатанная в «Фигаро» 16 мая. Я вам ее зачитаю, – заявил Жозеф. – «Мы готовы разрушить границы, мечтаем о содружестве народов… говорим, что все мы – братья, хотим избавить людей от нищеты, объединиться в сострадании к ним! Но есть среди нас горстка дураков и интриганов, которые кричат каждое утро: “Смерть евреям!”».
Жозеф читал страстно, голос его дрожал, и прохожие настороженно замедляли шаг. Эфросинья застыла от ужаса, но не решалась прервать его. Мадам Баллю готова была провалиться сквозь землю.
Закончив читать, Жозеф добавил:
– Мама, вытри поскорее стекла! Мы там, внутри, чувствуем себя как в баке для кипячения белья! – И тут он заметил покупательницу. – О! Здравствуйте, мадам де Реовиль, прошу вас, заходите, я придержу дверь!
Бывшая мадам де Бри поднесла к глазам лорнет и высокомерно, словно сеньора своих вассалов, окинула взглядом всех троих. Ее лицо, и без того почти неподвижное из-за одностороннего паралича, казалось, окончательно окаменело. Ее теперешний супруг, полковник де Реовиль, вдалбливал ей: те, кто осмелится, вопреки исчерпывающим доказательствам, оспаривать тот факт, что капитан Дрейфус – предатель, враги Франции. Она пришла в книжную лавку «Эльзевир», чтобы заказать «Разочарованное сердце» Эдуара Дельпи [187] , но, услышав пламенную речь Жозефа, отказалась от своего намерения и молча прошла мимо магазина.
187
Эдуар Дельпи (1849–1911) – поэт, писатель и драматург; брат известного актера немого кино Альбера Дельпи. – Прим. перев.
– Это, наверное, из-за погоды, – растерянно пробормотал Жозеф. – Похоже, собирается гроза, и нервы у всех шалят.
– Жожо, не сердись на Мишлин, у нее нет новостей от кузена, и это ее беспокоит. Ей бы так хотелось, чтобы мсье Легри помог ей и наведался к одной особе, торгующей антиквариатом…
– А сколько лет мсье Баллю? – спросил Жозеф.
– Тридцать четыре, – ответила консьержка.
– В таком случае, он сам отвечает за свои поступки. Если бы счел нужным, он прислал бы вам записку. Ну хорошо, – смягчился он, заметив слезы на глазах мадам Баллю, – я напомню Виктору про вашу просьбу, как только он почтит нас своим присутствием. Опять опаздывает…
– Осторожно! – схватила его за руку консьержка. – К нам идет Примолен, она всегда подслушивает… Здравствуйте, мадам Примолен, как ваше люмбаго, вам уже лучше? – заискивающе осведомилась она.
Виктор энергично крутил педали. Ему хотелось только одного – ехать куда глаза глядят, пытаясь убежать от своих страхов, от себя самого и даже от своей любви к Таша, потому что любовь эту разъедала ревность. Быстрая езда словно очищала его, ветер бил в лицо, и Виктору казалось, что он становится другим человеком.
Он мчался на набережную Малакэ в надежде наверстать время, потраченное на починку проколотой шины. Жозеф опять обвинит его в том, что он забросил работу в лавке. И будет прав. Если любовь к книгам и не ослабла в нем, с ней теперь соперничали не только увлечение фотографией, но и интерес к синематографу. Он нащупал бумажник, где лежал заветный кусочек картона:
Синематограф братьев Люмьер
Входной билет
Сеансы проводятся каждый день, включая воскресенья и праздничные дни,
с 2 до 6 часов и с 8.30 до 10.30
Виктор был вчера в синематографе, но ему хотелось посмотреть все еще раз. Сюжеты коротеньких фильмов были очень простыми – это мог быть завтрак малыша, партия в карты или снос стены, которая, о чудо, тут же вырастала заново. Виктора потряс этот удивительный эффект. А в ленте, снятой в кузнице, с экрана внезапно повалил дым! Виктор предвкушал новые незабываемые впечатления: Жорж Мельес обещал показать в театре «Робер-Уден» эпизоды, которые снял в своем владении в Монтрее и в Нормандии летом с помощью кинетографа [188] .
188
Предположительно созданный оператором Феликсом Мегишем (1871–1949), одним из первых кинорепортеров; кинетограф (кинетоскоп) – оптический прибор, позволявший демонстрировать движущиеся картинки с фонограммой, слышимой через наушники и записанной на фонографе. Изобретен в 1891 году Томасом Эдисоном. – Прим. перев.