Три стороны моря
Шрифт:
И Гектор, и Парис знают, что Парис имел основания гневаться на троянцев. Но какие же это основания? Из-за него началась война, он проиграл поединок… Или нет? «Илиада» ответа не дает.
Уже близ городских ворот Гектор встречается с супругой Андромахой. Это нежная, сентиментальная, почти трагическая сцена.
«Тебя погубит твоя храбрость! — сетует Андромаха. — Я тебя никогда не забуду!»
«А тебя меднолатный ахеец повлечет в плен! — успокаивает ее Гектор. — Ты меня никогда не увидишь…»
Парис догоняет Гектора в воротах.
7. Как только Гектор и Парис вступили в битву вместе, троянцы сразу потеснили ахейцев. Это увидела Афина и поспешила вниз, на помощь. Афину увидел Аполлон и поспешил ей навстречу.
Они сошлись у древнего дуба.
«Ты хочешь помочь своим? — спросил Аполлон. — Я предлагаю кое-что поинтересней».
«Что?»
«Поединок Гектора с кем-то из вождей Ахайи. Ты как?»
Афина согласилась, и Гектор вызвал на бой сильнейшего из ахейцев, так же, как ранее это делал Парис Александр. Только уже без последующего союза.
Вызов сразу же принял Менелай.
И вот еще одна странность: Агамемнон решительно останавливает Менелая, вроде бы совсем недавно выигравшего похожий поединок.
«Это безумство! — властно говорит Агамемнон. — Ты в исступлении, Менелай! Он же тебя убьет! Сядь и жди».
К этому поединку ахейцы подходят иначе, куда серьезней. Они бросают жребий — жребий выпадает Аяксу Теламониду.
Гектор и Аякс вступают в единоборство, но никто не побеждает.
Вечером в Трое происходит совет, как бы отдать Елену братьям Атридам: Агамемнону и Менелаю. В результате троянцы предлагают огромный выкуп, но без Елены.
Диомед, уполномоченный Атридов, отвечает: «Никто между нас не приемлет сокровищ Париса!»
И добавляет: «Даже Елены».
8. Совет происходил и кое-где повыше, а именно среди — олимпийцев.
«Если вы все, боги, свесите золотую цепь с небес до земли и все до последнего бога, все до последней богини повиснете на ней, то и тогда не совлечете меня с олимпийского трона!» — заявляет Зевс.
(Комментарий Гефеста: ну, такую цепь еще надо сковать… любопытная задачка…)
Боги примолкли, пораженные грозной речью и пытаясь догадаться, к чему бы это.
Афина нарушила молчание первой: «Я бы не хотела, чтобы ахейцы все до единого погибли под Троей».
Зевес ласково улыбнулся дочери и средь бела дня направил молнию в самую средину ахейского войска.
Обе стороны, увидев молнию, все поняли. Оставшееся время дня троянцы под руководством Гектора усердно атаковали, ахейцы наперекор судьбе отбивались.
Когда сумерки прервали сражение, троянцы разбили стан уже не в городе, а неподалеку от ахейских кораблей.
Зевс, вернувшись на Олимп, спросил, пристально глядя на Геру с Афиной: «Ну? Как?!»
«Я
«А-а! — обрадовался Зевс. — Я твое желание вменяю в ничто. Если захочешь, завтра можешь посмотреть, как я буду истреблять этих ахейцев…»
9. Ясное дело, что совет (хотя бы по законам композиции) должен был созвать и Агамемнон. Он так и сделал, да еще и дважды в одну ночь.
«Зевс пообещал мне разрушенье Трои! — жаловался вождь. — И что же? Теперь я должен бежать! Я погубил столько народа… И бежать в Аргос! Это был обманчивый сон. Без сомнений, это воля Зевса. А значит, возвратимся. Трои нам не взять…»
Возразил Агамемнону его же Диомед:
«Ты, властитель, можешь вернуться, суда подготовлены. Так оно, может, и лучше. Трою возьму я один. Вон с помощником, со Сфенелом».
А давний стратегический союзник Агамемнона Нестор Пилосский сказал: «Надо любой ценой вернуть в строй Ахиллеса с его мирмидонянами».
Агамемнон быстро размыслил, что такое любая цена в данной ситуации, и ответил:
«Десять талантов золота. Двадцать лоханей, семь треножников. Двенадцать коней. Семь девственниц с этого, с Лесбоса. Плюс Брисеида, которую я у него забрал. Это он все получает сразу. Так, еще… Если берем Трою — за ним право первого дележа добычи. Двадцать лучших троянских женщин. Только поправка — без Елены! Так, еще… По возвращении он может стать моим зятем, выбрав любую из трех моих дочерей. В приданое даю семь градов: Кардамилу, Энопу, Геру, Феры, Анфею, Педас и Эпею. Кстати, они все граничат с Пилосом, ничего?»
Мудрый Нестор лишь покривился, однако смирился с соседством и молвил: «Не презренные дары!»
Посольство из Одиссея, Аякса Теламонида и Феникса, друга Ахиллеса, отправилось к черным кораблям мирмидонян.
Ахиллес пел нежную песню и подыгрывал себе на лире, которую подобрал на руинах какого-то из разрушенных городов. Слушал песню Патрокл, а больше идиллической картины никто не нарушал.
Три посланца выросли перед Ахиллесом, как демоны из ночи.
Ахиллес вскочил с лирой наперевес, но, вглядевшись, произнес: «А, это вы… Что-то быстро я вам понадобился!»
Тем не менее, он пригласил гостей на вино с мясом.
«Да мы, в общем, только с совета… — многозначительно ответствовал Одиссей. — В пиршествах недостатка нет, а вот погибнуть завтра не хотелось бы».
И Одиссей перечислил дары, предложенные Агамемноном. На это ушло некоторое время. Остальные успели съесть мясо и выпить вино.
Ахиллес отодвинул неоднократно ставший пустым кубок и разом отрубил:
«Перестаньте докучать мне вашим жужжаньем, один за — другим! Меня уговорить невозможно. Даже если дочь Агамемнона похожа на Афродиту и Афину одновременно, я и тогда ее не возьму! Я уплываю домой, в холмистую Фтию. Все! Феникс, поплывешь со мной?»