Три стороны моря
Шрифт:
Ахиллес лишь надругался над телом. В этом и был его вклад, сугубо человеческий.
23. Третий день битвы ничего не изменил в статистике «Илиады», добавился Ахиллес с его 25 жертвами — и все.
У него, правда, имелись про запас пленники, всего 12 голов. Он эти головы и отсек на погребальном костре Патрокла.
Однако, не убей Ахиллес Гектора, вряд ли судьи-олимпийцы засчитали бы ему обезглавливание связанных, беспомощных людей. Хотя… Могли и засчитать. Ведь трудно спорить, что сам финальный поединок —
Как и все военные действия между Троей и Ахайей, целиком срежиссированные небожителями, вплоть до мелочей.
И тут автор показывает нам альтернативу. Песнь двадцать третья почти целиком посвящена состязаниям в честь павшего Патрокла.
Эти состязания — провозвестник будущих Олимпийских игр. У них и программа та же, что у первых Игр VIII в. до н. э., по которым греки станут вести свое летоисчисление. И главное соревнование — бег колесниц, который будет самым престижным видом Олимпиад на протяжении нескольких веков.
(Комментарий Афины: по-моему, ради одной этой идеи он и затеял гекзаметр, Гомера, «Илиаду»… Да он и мне предлагал нечто подобное!)
В отличие от войны, тут все гораздо справедливей, несмотря на то, что устроитель игрищ — Ахиллес.
Диомед победил в колесничном беге. Это символично, ведь если б не стрела Париса и не беспрецедентная помощь богов Ахиллу, именно Диомед — самый высококлассный воин «Илиады».
Кулачный бой выиграл Эпей, сын Панопея.
В борьбе не сумели победить друг друга и получили равные награды Аякс Теламонид и Одиссей. Если вдуматься, это победа Одиссея, сильно уступавшего Аяксу в весовой категории. Во времена поздних Олимпиад Одиссей получил бы золотую медаль после взвешивания.
После борьбы Одиссей выиграл еще и бег. Похоже, не без помощи Афины…
(Комментарий Геры: а по-моему, Афина целиком участвует во всем этом эпосе! Ну посмотрите же, кто самый успешный, кто привлекательнее всех в «Илиаде»? Двое! Аполлон, тут все ясно, и она.)
Метание диска выиграл Полипет, сын Пирифоя, небезызвестного друга-соучастника Тезея.
В стрельбе из лука первенствовал Мерион, критянин, причем обыграл он Тевкра Теламонида, безусловно, наиудачнейшего лучника в боях «Илиады».
В метании копья изъявил желание поучаствовать Агамемнон, поэтому соревнование не состоялось. Ахиллес предпочел просто отдать первый приз вождю, а остальные предпочли снять свои кандидатуры.
Было еще довольно странное соревнование, для последующих греков совершенно не характерное, но близкое будущему Риму — гладиаторский бой в полном вооружении, до первой крови. И вышли-то не рядовые ахейцы, а Диомед с Аяксом Теламонидом. Этот поединок был остановлен и награда вручена равная.
23-я песнь «Илиады» — это первый выпуск новостей спорта в длинной летописи человечества.
24. Девять дней Ахиллес встречал утро одним и тем же образом: привязывал Гектора к колеснице и троекратно волочил вокруг могилы Патрокла.
Богам это зрелище наскучило. На Олимпе возникло мнение: а не желает ли Гермес выкрасть тело?
«Ахиллес чужд справедливости! — выступил Аполлон. — Мы возвеличиваем жестокого, недостойного смертного, потерявшего и жалость, и стыд. Это свирепое существо, оскорбляющее саму землю!»
Гера попыталась возразить, не столько от любви к Ахиллесу, сколько от ненависти к Трое, но Зевс взвесил доводы и послал Фетиде повеление.
Фетида явилась к сыну, когда тот уже протащил три раза Гектора и печально стенал в ожидании завтрака, посматривая на заколотого барашка.
«Милое чадо! — обратилась нимфа-нереида к безжалостному убийце. — Почто ты тоскуешь о Патрокле? Приятно и с женщиной опочить, и любви насладиться. Жить же недолго тебе…»
А вестница Зевса Ирида прошелестела тихим голоском на ухо царю Приаму, чтобы он нагрузил повозку золотом и в одиночку, взяв в помощники только престарелого возницу, направился из Трои к ахейским кораблям.
Самое странное, что Приам так и сделал.
Зевс, как увидел это безумие, обратился к Гермесу: «Ты охотней других общаешься со смертными… проводи старца!»
Гермес с удовольствием обманул стражу, ввел Приама в шатер к Ахиллесу и эффектно исчез.
Приам упал к ногам Ахиллеса, обнял его колени и стал целовать руки, чем вызвал жалость к себе у многих-многих поколений. Хотя на самом деле вопрос уже был решен сверху, Ахиллес не мог не отдать тело Гектора, а без вмешательства богов просить о чем-либо человека с воспетым гневом — занятие пустое.
Ахиллес приказал разгрузить повозку с драгоценностями, сходил к могиле Патрокла и сказал:
«Не ропщи, друг, что я отдаю тело твоего убийцы… Мне хорошо заплатили».
Потом они с Приамом выпили, закусили… Автор сообщает: «Оба они наслаждались, один на другого взирая…»
«Ложись на ночь у меня, — посоветовал Ахилл, — а то, если Агамемнон что-то узнает о выкупе… В общем, может выйти замедление. И еще, раз уж мы договорились: сколько дней вам надо на погребение?»
«Девять дней оплакивать… На десятый — погребальный костер и пир… На одиннадцатый — насыпать курган… В двенадцатый можем опять воевать».
Ахиллес согласился, в знак чего пожал Приаму правую руку.
Однако ночью к спящему Приаму явился Гермес.
«Ну ты даешь, старец! — возгласил бог. — Спать в стане ахейцев! Вот это беззаботность, завидую! Ты знаешь, что за тебя живого можно потребовать три таких повозки, какую ты отдал за Гектора мертвого?»
Приам ужаснулся… Гермес вывел его из стана, довел до речки Ксанфа и лишь там позволил себе вознестись.
Раньше всех царя Трои, везущего труп сына, разглядела со стены Кассандра. Встречая мертвого мужа, плакала Андромаха… Встречая мертвого сына, плакала Гекуба…