Три темные короны

Блэйк Кендари

Натали повернулась, чтобы посмотреть в окно, на дорогу через холмы в столицу Индрид-Даун. Двойные чёрные шпили

Волроя, дворца, где царствует королева, где живёт Совет Тьмы,

и чёрная труба дыма.

– Женевьева, ты слишком нервная.

– Слишком нервная? – спросила Женевьева. – Мы входим в

Год Вознесения со слабой королевой. Если мы проиграем… Я не вернусь в Принн!

Голос сестры был столь пронзителен, что Натали засмеялась. Принн. В прошлом город отравителей, но теперь там

жили лишь слабые. Весь капитан Индрид-Даун их. Прошло сто лет.

– Женевьева, ты никогда не была в Принн.

– Не смейся надо мной.

– Тогда не смеши. Не знаю, почему ты туда собралась.

Она смотрела в окно на чёрные шпили Волроя. Пять

Арронов в совете Тьмы. Пятеро и больше уже трёх поколений,

для правления королевы-отравительницы.

– Я только говорю, что, может быть, ты пропустила многие дела совета, нянчась с нашей королевой.

– Я ничего не пропустила, - сказала Натали, и Женевьева отвела взгляд.

– Конечно. Прости, сестра. Просто совет насторожен, храм открыто поддерживает элементы…

Натали насмешливо улыбнулась.

– Храм для праздника и молитв над больными, - она повернулась и провела по подбородку Катарины. – В остальные дни люди верят совету.

– Почему бы тебе не пойти в конюшню и не уехать,

Женевьева? – предложила она. – Это решит твоё волнение.

Вернись в Волрой. Дела требуют внимания.

Женевьева закрыла рот. На мгновение показалось, что она могла ослушаться или ударить Катарину по лицу, чтобы снять напряжение.

– Это хорошая идея, - сказала Женевьева. – Увидимся вечером, сестра.

После того, как Женевьева ушла, Натали кивнула

Катарине.

– Можешь сойти.

Колени тощей девушки дрожали, когда она сходила с возвышения, стараясь не споткнуться.

– Иди в свои комнаты, - сказала Натали и отвернулась к куче бумаг на столе. – Я пошлю Жизель с миской каши. И

ничего другого, кроме пары глотков воды.

Катарина склонила голову и упала в полуреверансе,

который Натали поймала б лишь углом глаза. Но задержалась.

– Это… - замялась Катарина. – Всё так плохо, как говорит

Женевьева?

Натали на мгновение задумалась, словно решая, стоит ли ответить.

– Женевьева беспокоится, - наконец-то сказала она, - ещё с нашего детства. Нет, Катарина. Всё не так плохо, - она протянула руку, чтобы заправить пряди волос девушке за ухо.

Натали часто так делала, радуясь. – Королевские отравители были у трона задолго до моего рождения и будут там ещё после нашей смерти, - она положила руки на плечи Катарине.

Высокая, холодная красавица Натали. Её слова не лишали места для аргументов и сомнений. Если б Катарина была похожа на неё, то Арроны могли бы ничего не бояться.

– Сегодня это партия, - сказала Натали. – И твой день рождения. Наслаждайся, королева Катарина. Позволь мне побеспокоиться об остальном.

Сидя

перед туалетным зеркалом, королева Катарина изучала своё отражение, пока Жизель расчёсывала её длинные чёрные волосы, сильно проводя по прядям. На Катарине до сих пор был халат и нижнее бельё, и холод сковал её. Замок был прорезан сквозняками, что цеплялись за тени. Казалось, она всю жизнь провела во тьме и дрожала.

По правой стороне от неё была стеклянная клеть. В ней отдыхали коралловая змея, пожирая сверчков. Катарина

получила их девочкой и была единственной, кого та не боялась.

Она знала вибрацию голоса Катарины и запах кожи. И ни разу её не кусала.

Катарина наденет её на вечеринку, та обвернётся вокруг запястья тёплым браслетом. У Натали чёрная мамба.

Небольшой змеиный браслет не так прекрасен, как на плечах,

но Катарина не любила украшения. Она похорошела – красный,

жёлтый, чёрный. Токсичные цвета, они говорят. Прекрасно для королевы Отравителей.

Катарина коснулась стекла, и змея подняла округлую голову. Катарине было дано указание не давать ей имя, ещё и ещё раз повторяли, что это не домашнее животное. Но

Катарина называла змею Возлюбленной.

– Не пейте слишком много шампанского, - промолвила

Жизель, собирая волосы Катарины. – Оно будет отравлено или окрашено ядовитым соком. Я слышала на кухне о розовых ягодах омелы.

– Я должна буду пить, - промолвила Катарина. – Это тосты за мой день рождения, в конце концов.

Её день рождения и день рождения сестёр. Весь остров празднует шестнадцатилетие тройняшек-королев.

– Только мокните губы, - сказала Жизель, - и всё. Это не только яд, а и напиток. Вы слишком малы, чтобы справиться, и опьянеете.

Жизель заплетала волосы Катарины в косы и закручивала их на затылке в странную конструкцию. Прикосновения были нежны. Она не дёргалась. Она знала, что годы отравления ослабили кожу головы.

Катарина потянулась к косметике,

но

Жизель прищёлкнула языком. Порошок королевы был слишком бел,

они пытались скрыть торчащие плечевые кости. Она была отравлено тонка. Ночи рвоты сделали кожу хрупкой и полупрозрачной, как влажную бумагу.

– Хватит, довольно, - Жизель улыбнулась отражению, -

глаза большой куклы Тьмы.

Жизель была любимой горничной Грэйвисдрэйка. Но даже она была красивее королевы, с полными бёдрами, цветом лица,

светлыми волосами, что светились, вопреки тому, что она не стала ледяной блондинкой, как Натали.

– Глаза куклы, - повторила Катарина.

Возможно. Но они не прекрасны. Большие, чёрные шары с болезненным макияжем. Глядя в зеркало, она разделяла тело на куски. Кости. Кожа. Малокровие. Её просто сломать и стереть скудные мышцы, вытащить органы, высушить на солнце. Она спрашивала, часто ли этим занимались сёстры… Они одинаковы под кожей?